Глеб никогда не оставлял телефон без присмотра. По дому ходил в шортах, а телефон клал в задний карман. Но в тот раз ехали на машине. Глеб был за рулем. Телефон выпал прямо под Маринкино сиденье, да так, что пролезала только ее тонкая рука. Она достала, и пока подавала супругу, невольно взглянула на экран. Всплыло уведомление – сообщение от Наташи: «Мой сладенький» – сердечки и смайлики в два ряда. У Марины только немного дрогнула рука и заледенел голос:

– Что это за Наташа? – спросила она.

Опустим двухнедельную пикировку супругов, тут ничего нового: Глеб убеждал Марину, что у него с этой Наташей ничего нет, просто такой уровень общения, сам же при этом дебильно улыбался. Марина мысленно с ним разводилась: неделю плакала, вторую неделю сидела на «Афабазоле». Короче, кое-как вырулила: ходила на работу, делала вид, что все нормально. «Нормально, я сказала, отвали!» Она убедила себя, что гульнул разок и как бы хрен с ним, не стоит из-за этого ломать семью и устраивать детям психологическую травму. И все вроде потихоньку наладилось, вошло в русло. Оба забыли. Или сделали вид.

В выходные Марина захотела паштета. Домашнего, из говяжий печени – они с Глебом поехали в магазин. У витрины с субпродуктами Глеб неожиданно спросил, кладя в корзину упаковку с куриной печенью:

– А не хочешь ли приготовить по рецепту настоящего кулинарного гуру?

– Какого? – не поняла Марина.

– Наташи. Помнишь, ты ее сообщение прочла. Только она, обычно, из куриной готовит.

Марина застыла. Надо было пульнуть куриную печень ему в бородатое табло и сказать что-то типа – вот и жри паштет от своей дуры. Но Марина была не из таких – она не любила скандалить, всему предпочитала здравый смысл и холодный анализ, не зря работала начальником аналитического отдела в банке. Но в словах Глеба здравого смысла не было – какая-то дурацкая игра под кодовым названием «Паштет».

– Хорошо, – сказала она вкрадчиво, – давай приготовлю.

Домой из магазина ехали молча. Глеб усердно крутил баранку, на светофорах так же усердно клацал смартфон – муж запрашивал рецепт паштета. Марина анализировала, пытаясь понять стратегию своего супруга. Она нашла три варианта объяснения и теперь просчитывала, какой из них наиболее вероятный.

Первый вариант – бредовый: он таким образом хочет дать ей понять, что с Наташей у них чисто кулинарные отношения – обсуждают блюда, делятся рецептами, а если и встречаются, то исключительно опробовать новый способ приготовления яйца-пашот. Но дома Глеб никогда не готовил, не мог даже пельмени нормально сварить. Значит, первый вариант отпадает.

Вариант второй – идиотский: у него с этой Наташей действительно что-то есть, он, возможно, даже запал на нее, и, как многие мужчины, наивно мечтал о большой счастливой семье, когда сразу две женщины его любят. А на чем можно свести двух баб? Конечно же! На готовке. Они всегда смогут обсудить какой-нибудь рецепт. Но, хотя Глеб, как многие мужчины, имел слабо развитый эмоциональный интеллект, то есть плохо понимал чувства детей и женщин, идиотом все же не был. Или был?

Третий вариант – он хотел ее уязвить. Вообще-то Марина гордилась своим кулинарным искусством, считала свой паштет одним из лучших среди возможных. И вдруг – такое, практически, нож в спину. Возможно, он ей за что-то мстил.

Она решила не подавать виду, как обычно, идти до конца – и попросила Глеба переслать ей рецепт. Он выслал голосовое сообщение из ватсапа. Прокуренный, развязный голос отвратительно сюсюкал, будто у его обладательницы разболтались шарниры в горле и в голове: «Обжариваешь куриную печень, лук, морковочку, сливочное маслице, соленые огурчики, можно хренка лупануть. Я бы, вообще, все, что в холодильнике, лупанула. И хорошенько взблендерить!».

Марину взяла оторопь. При ее-то тонкой французской кулинарии! Лупануть? Взблендерить? Не, тут явно никакой не гуру, а дура набитая и хабалка! – размышляла Марина, машинально открывая бутылку Божоле Виляж 2016 года. В том году они Глебу, кстати, купили «Рено», на ее, Марины деньги. А теперь он, значит, подкладывает ей такой… паштет!

Но говорить мужу она опять ничего не стала. А лупанула все, что было в холодильнике, точно как предлагала «гуру»: хрен, горчицу, оливки, каперсы, анчоусы, «Китикет», пачку снотворного «Доромнил» (Марина плохо засыпала последнее время) и «Виагры» (у него в последнее время плохо вставал). Далее она, как указано в рецепте: хорошенько взблендерила. Поставила в холодильник. А к ужину, перед подачей, накормила детей сладкими хлопьями, паштет украсила веточками петрушки, себе налила вина. Глеб, не подозревая ничего, с удовольствием накладывал паштет на хлеб ломтями. «Хороший какой, питательный, необычный!» – нахваливал он. Марина сидела с мрачным видом, пила и на каждую похвалу мысленно отвечала колкой фразой.

После ужина Глеб прилег в спальне с телефоном, пролистывал дурацкие ролики в телеграмм: котики смешно карабкались на заборы, псы ловили свои хвосты, тупые мужики задорно падали, доказывая свою крутость. Он уснул, даже во сне не выпуская телефон из рук.

Прибравшись на кухне, а Марина делала это даже в стельку пьяная или на пике истерического психоза (включался автопилот «хозяйка 4.0»), прокралась на цыпочках в спальню и только хотела вытащить из сонных ладоней мужа мобильник, как неожиданно заговорил с китайским акцентом Ферби: «А? Что? Это ты?». У Марины с перепугу сердце чуть не застряло в горле. Она тихо выругалась, нашарила под ногами этого мехового ушлепка, сунула под майку, надеясь заглушить звук, и понесла. «Не делай этого! Не делай! Ай-я-я-я-я-й», – вопил он, предчувствуя недоброе. Марина нашарила в ящике кухонного стола нож и закрылась с игрушкой и холодным оружием в ванной комнате.