Ольга ни на секунду не оставляла деловой тон, но я видела, что Евгений ей интересен. Зато мне стало скучно. Я допила чай, догрызла пирожное и, когда «взрослые», увлекшись воспоминаниями, дошли до ностальгии по школьным годам, вышла на улицу – поглазеть на вечернюю жизнь города. Мимо кафе текла толпа, в массе красиво одетая и оживленная. В ней сразу были видны приезжие. У них были особые лица – лица людей, которые открывали для себя новый город и его достопримечательности.

– А он ничего так, да? – спросила я, когда тетка и Евгений вышли из кафе и распрощались.

– Да, – задумчиво проговорила Оля, провожая взглядом высокую фигуру нового знакомого.

– И это так трогательно. Любить свою маму, так о ней заботиться.

– Да.

– Вы хоть контактами обменялись? – я ткнула тетку локтем в бок.

– А? – проснулась та. – Да, конечно. Женя будет время от времени кидать мне заказы в мессенджер. Ему нужны вещи из шестидесятых.

– Отлично, – сказала я, ощущая, как рот у меня растягивается прямо до ушей.

Дома я почувствовала, что мне не хватило нашей сегодняшней прогулки. Я бы еще погуляла, в этом романтичном платье, со взрослой прической и макияжем. Возможно, я что-то пропускаю, думала я. Все обещают, что самое веселье начнется на первом курсе вуза, главное, потерпеть. А я хочу сейчас. Веселья и бурной романтики.

Оля уехала за очередным «уловом», а я сидела на подоконнике и слушала звуки города. А еще бульканье чайника этажом выше. Там были открыты окна на кухне. Странно. В нашем случае компания по установке климат-контроля, в которой Оля заказала сплит-систему, с трудом справлялась с изнывающей от жары клиентурой и который день кормила нас «завтраками», обещая вот-вот привезти заказ. Но у этих-то, сверху, уже торчал под окном внешний блок кондиционера. Иметь кондюк и не пользоваться? Непостижимо.

Чайник посвистел. Потом посвистел и побулькал. Потом похрипел… и затих. Ветер принес в окно характерный запах газа. Несколько секунд я сидела и думала, что делать. Потом сорвалась и выскочила в коридор. Взвилась вверх по лестнице. Принюхалась. У дверей соседей запаха не было, но я вспомнила уроки ОБЖ и, вместо того, чтобы позвонить в звонок, начала стучаться.

– Чайник! Газ! – выкрикнула я в лицо парню, что открыл дверь.

Это потом я его узнала и подумала, что могу сейчас с успехом влипнуть в знатный позор – если ошиблась или если сосед уже устранил опасность. Тогда я мысленно сказала «прости» своей репутации адекватного человека, отпихнула растерявшегося Бурята в сторону и прорвалась на кухню. Там свистел выходящий из погасшей конфорки газ.

Макс

Ну да, я растерялся. Полотенце норовило сползти, а девушка требовательно наступала. Наконец, видя, что толку от меня мало, она подвинула меня в сторону и пробежала на кухню. Я бросился следом, начиная въезжать в ситуацию. Девушка чем-то щелкнула, но я успел услышать свист из потухшей конфорки.

И тут только до меня дошло полностью. Я от этих газовых плит отвык совсем. В микрорайоне в высотках газа не было, а в нашем таунхаусе на Пхукете из кухонного оборудования имелись лишь кофемашина и микроволновка.

Плитка на кухне в квартире Дианы осталась от прежних квартирантов. Несмотря на то, что выглядела она вполне прилично, газ-контроль на ней предусмотрен не был. Короче, я слишком увлекся тем состоянием отстраненности, что сумел поймать в ванне, и эпично лоханулся. Чуть не взорвал весь дом. Вспомнил, как свистел газ и передернулся. Ну… блин. Попил чайку.

– Ты глухой? – раздраженно спросила девушка, поворачиваясь.

Ее темные глаза сверкали. Носик чуть вздернутый, губы пухлые, ноги длинные, волосы гладкие, до лопаток, – хорошенькая. Я немного расслабился и засмотрелся, забыв, в каком я виде.

– Глухой? – повысив голос, переспросила девчонка. Почти в ухо мне проорала. Это вернуло меня на землю из романтических грез.

– Да нет… Не глухой я. Я… отвлекся.

– Это ж как надо было отвлечься? – гостья распахнула окно настежь. – Я снизу почувствовала, а ты в той же квартире – и проспал. Проспал?

– Я… нырял. Погружался с головой… в ванне. Это… для тренировки, я спортсмен. Под водой плохо слышно… и ванная далеко от кухни.

Говорят, чистосердечное признание облегчает приговор. Более неадекватным, чем я сейчас выгляжу, мне все равно в этих темных глазах не стать.

– Нырял? – девчонка недоверчиво на меня зыркнула – я поправил полотенце. – Если ты не глухой, то почему запах не почувствовал в коридоре? Тебе в квартиру тянуло. Я позвонить боялась, стучала.

– У меня проблемы с обонянием. Я типа болел. Для меня многое до сих пор воняет как будто… рыбой. И латунью. Знаешь, латунные леера на судне?

Кажется, я тоже сумел ее озадачить. Какие леера? Что я несу? С другой стороны, это правда. Этот запах преследует меня уже второй месяц. Может, из-за вируса, а может, из-за тоски по Глубине. И вроде она поверила. Дернула плечом, но посмотрела уже спокойнее.