Вот же… потревожили русалку. Я тихонько поржал, с ситуации в целом. Спасатель, блин. Парень с усиками выглядел растерянным. Он подал руку, ойкнул и, побагровев от усилия, помог мне вылезти.

– Ну… прости, что подорвал… я ж не знал, что там все норм. Я типа нырять… не очень…

– Да не парься, – сказал я, оглядываясь на воду и вспоминая картину под водой: гибкую фигуру на камне, привычные шорохи моря и его вечный гул. – Не парься. Правильно сделал. Спасибо.

… Отец перезвонил, когда я шел на завтрак.

– Макс, сейчас никак, – сказал он хрипловатым от сна голосом. В трубке фоном слышался детский смех. – У меня все деньги в бизнесе, выцарапать что-то в сезон нереально. Но это только один момент. Меня очень беспокоит твое здоровье.

Черт! Черт! Узнал! Мать разболтала.

– Мама преувеличивает… если что, – сказал я. – Мне после болезни назначили дыхательные упражнения для восстановления легких, а ныряние только улучшает…

– Лена мне все рассказала, – отрезал отец. – И это серьезно, сын. Никакого дайвинга до полного выздоровления.

Я психанул и отключился. Потом перезвоню, извинюсь. А может, не извинюсь. У нас с отцом сейчас странные отношения. Ни он по мне особо не скучает – у него сын от второго брака, которому сейчас почти год – ни я по нему. Первое время он помогал матери по-крупному, ей даже работать не нужно было, а потом ручеек бабла начал потихоньку иссякать, все уходило в новый дом и в новую семью. Мне всегда было плевать на его деньги, я и сам мог неплохо заработать, обучая новичков в клубе дайвинга, а вот мать с трудом приспособилась к новым реалиям.

Мама и Марченко уже спустились в столовую. Я сел за столик и поздоровался. Застал разговор, в котором мама рассказывала, как поразил ее юг России. Мол, ни масочного режима, ни ограничений. Сетовала, что хотя тайцы дисциплинированные, все портят фаранги*, а двух ее друзей недавно депортировали с Бали за то, что те не закрывали масками нос.

(*фаранг – иностранец)

Марченко пожимали плечами. Они выбрались отдыхать, а не грузить себя чужими проблемами.

Тетя Вика никак не могла прийти в себя после вчерашней встречи. Снова окинула меня взглядом и ошеломленно пробормотала:

– Боже, как все-таки Макс вытянулся! Я его ведь только на фото видела, а он там всегда в море, не поймешь – брызги, солнце. Наверное, девчонки так и липнут. Да, Макс?

– Не без того, – за меня со вздохом ответила мама. – И причем все как одна шизоидные личности, не побоюсь этого слова. Нет, серьезно. Сплошь странные экземпляры. Это в ближайшем будущем, видимо, будет нормой. Нормальная молодежь, культурная, начитанная, высокодуховная, скоро станет редкостью. Нас с вами, я скажу, очень повезло с детьми.

– У нас в классе много замечательной молодежи, – с гордостью сообщила бабушка Димки. – И девочки хорошие есть. Юля, Оля, Алина… Алина мне очень нравится, всегда вежливая, читать любит.

Семья Марченко дружно покосилась на «кровиночку». Димон сосредоточенно ковырял салат. Один глаз у него подергивался.

– Да-да, – суетливо подтвердила Димкина тетя. – Не все девочки плохие.

– Но что будет, когда к нам переведутся детки из… неблагополучной шестнадцатой школы? – мама многозначительно закатила глаза.

Марченко выразились в смысле «ужас-ужас». Разговор приобрел новое, свежее звучание. Бабушка Димки возмущалась больше всех. Она еще «по-о-омнила, хорошо по-о-омнила», какой кошмар творился в нашей прежней школе.

– Да все там нормально было, – опрометчиво вякнул я. – Мы мелкие были просто, дурные.

Тогда все посмотрели на меня.

– Всем приятного. Пойду возьму себе чего-нибудь… – сказал я, подавившись словом «пожрать».

Встал, светски изогнулся и отошел к раздаче. Взял себе пару бутербродов, салат и чай. Сел за другой столик, весело помахав маме. Та недовольно поморщилась, но «прилюдно позориться», зазывая меня обратно в свою тусовку олдскулов, не стала. К моему изумлению, Димон пересел ко мне. В его положении такой поступок приравнивался к революции в отдельно взятой семейной ячейке.

– Ого! – сказал я. – Это был вызов?

– Достали, – кратко сообщил Март. – Я вчера выставил им ультиматум: или они дают мне некоторую свободу, или я полностью забиваю на учебу, а после школы иду в техникум на повара.

Я фыркнул в стакан с чаем. Облил шорты.

– На повара? Ну ты даешь!

– Угу. Даже буклет им из колледжа показал, у нас в школе такие у раздевалки оставляли – профориентирование. Нашли где рекламки разбрасывать. В «Успехе», где даже в местный филиал универа поступить – позор? А я задумался. В колледже типа бесплатное образование, и чувак такой лыбится на картинке, в колпаке и с ризотто на сковородке. Я сказал, что тоже хочу приносить пользу людям. Чем ризотто не польза?