Как бывает иногда, подаренная возможность приходит вместе с миллионами вопросов и непонятной неуверенностью, этакий синдром реальных изменений.

– Едем, Уильям, едем. В смысле еду. «Еду!» – уже громче и радостнее кричу ответ новому другу! Обнимаю колумбийского спасителя. Радуемся, едим вместе курицу за мой скорый отъезд и пьем чай.

После счастливого обжорства садимся на все тот же оранжевый диван и Уильям читает вслух информацию по поводу визы, которая не нужна гражданам России, въезжающим на территорию страны на срок не более чем девяносто дней, билетов, авиакомпаний, которыми лучше лететь в Латинскую Америку, и вообще, говорит вдохновляющие речи по поводу ожидающих меня жизненных изменений.

Почти день с часовыми копейками коротко можно описать так: познакомились – приехал – курица – стажировка – согласие – колумбия.

Уильям уехал, а я осталась одна, с мыслями о Колумбии и сердцем, желавшим столь сильно попасть в Бразилию. Пришлось промонологить следующее: «Дорогое сердце, я не совсем поняла, зачем я еду в Колумбию, но обещаю, доберусь до Бразилии».

Все случилось мгновенно. Соображать и размышлять по поводу жизенно важных, отважных решений времени не нашлось.

Я и сердце успокоились, эмоционально собрались и вдохновились, а теперь, родной мой друг, собираем чемоданы и летим скорее в Латинскую Америку.

В такси до Новосибирского аэропорта где-то часов в пять утра сажусь с ощущением «упакованной, заупакованной упаковки», ни дышать, ни шевельнуться.

– Лю, напомни еще раз, что нужно было взять с собой, обращаюсь слегка встревоженная к своей лучшей подруге, решившей проводить меня в дальний путь.

– Паспорт, деньги, билеты, голову – стандартный набор путешественника, – смеется она, захлопывает дверь, такси трогается с места и везет нас по ночному Новосибирску минут так тридцать до аэропорта Толмачево.

Выползаем из машины, с чемоданами, тащимся до стойки регистрации моего рейса в Москву. Довольно приветливая брюнетистая девушка встречает нас за стойкой регистрации, смотрит на меня и говорит все то же самое, что и всем:

«Здравствуйте, покажите, пожалуйста, паспорт, посмотрите на меня, а теперь поставьте ваш чемодан на весы».

Сели-встали-сели-встали-тонны две мы приподняли! Мне кажется, пассажиров, особенно девушек, нужно снимать скрытой камерой в момент поднятия своего багажа и отправки его по таинственной передвигающейся ленте, а потом продавать снимок – получится этакий тяжелоатлет при поднятии максимального веса на последней попытке выиграть олимпийское золото.

В аэропорту так часто на взвешивании бывает: «Эту сумку я беру с собой в самолет, эту тоже. Что вы, женщина, здесь ноутбук, я тоже беру ее», и где-то еще обязательно стоит немного вдали пакет или небольшой чемоданчик, который вообще и показывать-то необязательно, и он тоже едет со мной. А все равно кг получается больше, чем разрешено.

Вот что моя тетя делает, чтобы не платить за перевес. Краткая характеристика тети Тони: короткие черные волосы, работает в кадетском училище и любит яблоки.

Итак, она рассказывает:

Летела я из Испании в Москву, пошла взвешивать свой чемодан, смотрю – что-то много кг на перевес. Купила пакет яблок, поставила сверху на чемодан и пошла сдавать вещи.

– Перевес, платите – серьезно так уверенно произносит работник аэропорта и в глаза глядит мне, деньги чувствует, аж дух захватывает от этого долларовского взгляда.

Делаю вид непонимающей и плохо слышащей женщины, протягиваю ему яблоко.

– Перевес, платите», – все также непоколебим молодой человек.

Качаю головой в разные стороны, словно сожалея об утрате, и снова протягиваю ему яблоко.

– Деньги, мани-мани, – начинает изображать глазами и руками, да хоть не ногами, с испанской эмоциональностью, выдающий посадочные талоны.

– А, говорю ему по-русски, вы два яблока хотите, – протягиваю ему два. Спокойная как танк, улыбаюсь.

Смотрит на меня мужчина и на испанской физиономии вырисовывается «Вы дура что-ли?»

Тут из очереди кричит мне некто сердитым женским голосом на русском языке: «Заплатите ему за перевес, не понимаете что-ли? У вас пе-ре-вес».

Взяла я одно яблоко из пакета, с глубокой печалью во взгляде отдала весь свой яблочный запас прямо в руки испанцу.

– Забирайте, все забирайте, но одно себе оставлю, – по-русски бормочу, как маленький ребенок, лишившийся неожиданно любимой игрушки и всем своим видом самосочувствую от яблочной потери.

Уставший и злой работник аэропорта выдает посадочный талон, забирает пакет яблок и пропускает меня с видом горящего помидора, который вот-вот и превратится в томатный сок от перекипения. Разворачиваюсь и внятно так, громко, чтобы все слышали, на русском языке кричу в очередь: «Это я-то не понимаю? Идите и платите ему, если хотите», – подмигиваю и ухожу на посадку.