Я оглядываюсь вокруг, отмечая готовые модели самолетов, расставленные в разных местах. Это то, чем всегда увлекался Джон, но с тех пор, как мы переехали, он мог бы заполнить ими весь дом.

— Как ты со всем справляешься? — спрашиваю я.

Он наклоняет голову, направив суженые глаза на кусочки, которые он склеивает.

— Расплывчатый вопрос, Венди.

— Я имею в виду... всё. Типа, переезд и все такое? Ты в порядке?

Он пожимает плечами

— Я в порядке. Предпочитаю так, вообще-то. Если бы я мог остаться здесь, в этом доме, навсегда и никогда больше не уезжать, я бы не расстроился.

Чувство вины прокладывает себе путь через меня, плотно обхватывая, пока не лопается. Может быть, еще есть время отговорить папу от этой дурацкой идеи с интернатом. Но опять же, насколько полезно для здоровья ребенка в его возрасте сидеть целыми днями в доме, где компанию ему составляет только старшая сестра?

Он потирает нос.

— Серьезно, Венди. Я в порядке. Ты слишком много беспокоишься.

Я ухмыляюсь.

— Кто-то должен.

— Иди, наслаждайся своим свиданием, — он отмахивается от меня.

Я жую внутреннюю сторону щеки, мои пальцы крутятся на коленях.

— Может быть, я могу отменить свидание, и мы могли бы потусоваться вместо этого?

Взгляд Джона наконец покидает самолет, его глаза расширяются, когда он смотрит на меня.

Я тяжело вздохнула.

— Ладно, но ты не должен выглядеть таким убитым этой мыслью.

Он улыбается на это, ямочки на его щеках заставляют мое сердце болеть от того, насколько они похожи на ямочки нашей матери.

— Хорошо. Увидимся позже, я думаю, — я встаю, чтобы уйти.

— Не делай ничего такого, чего бы не сделал я.

Мои глаза сужаются.

— Ты ничего не делаешь.

Он хихикает.

— Вот именно.

На полсекунды я все равно думаю об отмене встречи с Джеймсом. Он пугающий — всепоглощающий в том смысле, что заставляет ваши внутренности трепетать, а разум затуманиваться. Но как только эта мысль приходит мне в голову, я отбрасываю ее в сторону, зная, что не сделаю этого.

Внимание Джеймса — это уголек, мерцающий в моем сердце и освещающий все на своем пути. И в самых темных уголках моего сознания я надеюсь, что если мой отец услышит, что я шляюсь с таким человеком, как Джеймс, — который немного старше и намного сильнее, — то он, наконец, вернется домой.

По дороге в кафе мое беспокойство нарастает, как штормовая волна. Я иду к входной двери, мои липкие руки скользят по платью, я глубоко дышу, чтобы успокоить нервы.

О чем вообще я думала, соглашаясь на это?

Я специально приехала немного раньше, чтобы у меня было время, но когда я вхожу внутрь, он уже здесь, болтает с Энджи, как будто они старые друзья, его костюм идеально сидит на нем. Мне интересно, как бы он выглядел в джинсах или старой, запятнанной рубашке. Кажется, что он никогда не бывает менее чем идеально одетым.

Я обвожу взглядом кафе. Сегодня здесь многолюдно, а Джеймс еще не заметил, что я здесь. Мое сердце бьется о ребра. Идти к нему — все равно что нырять в глубокую воду, не умея плавать, но мои шаги не замедляются. Более того, я ускоряю шаг, странное чувство возбуждения заставляет меня хотеть узнать, как далеко внизу находится вода.

Энджи видит меня первой, ее глаза сверкают, когда она рассматривает меня.

— Эй, девочка, посмотри, кто здесь. Высокий, темноволосый и привлекательный появился раньше.

Джеймс поворачивается ко мне, и, как от скачка напряжения, мое тело искрит, электричество от его взгляда заставляет мои волосы встать дыбом.

— Привет, — я улыбаюсь.

Он выпрямляется и приближается ко мне, достаточно близко, чтобы провести поцелуем по моей щеке. Я вдыхаю, от тепла его тела у меня по бокам пробегает дрожь. Кончики его пальцев скользят по моей руке, когда он отступает назад, и его взгляд тяжелый, раздевающий меня догола простым взглядом. Пьянящее ощущение растет в глубине моего живота и оседает между ног.

— Красивая, — говорит он.

Это одно слово, но оно ласкает меня, как бархат, и мои внутренности мурлычут от его одобрения.

— Ты тоже.

Он ухмыляется.

— Ты считаешь меня красивым?

Его тон игривый, и он разжигает тот самый незнакомый мне огонь с первой ночи нашей встречи, когда я задавалась вопросом, каково это — быть Венди другого типа.

Я вскидываю бровь.

— Что, ты думаешь, что у мужчины не может быть красоты?

— У мужчины может быть много вещей, дорогая, — он подходит ближе. — Но единственная красота, которую я надеюсь лицезреть сегодня вечером, это твоя.