Еще я рассказала Элизе, что Калеб послал ей стихотворение.

Я не могла понять, что это за произведение, но было ясно, что это стихи. Элиза рассказала, что после смерти сына они получили от родственников и друзей множество подарков, но среди них не было ни стихотворения, ни поэтического сборника. Через несколько дней после сеанса Калеб вновь установил со мной контакт и попросил послать Элизе в подарок на День матери браслет. Ему хотелось, чтобы на нем была выгравирована строка из стихотворения.

Эта строка звучала так: «Я ношу с собой твое сердце».

Я купила такой браслет и отправила его Элизе с открыткой, в которой пояснила, что произошло. «Возможно, вы уже получили от Калеба это стихотворение, – писала я. – Он сказал, что уже отправил его вам». Элиза долго думала, но так и не поняла, каким образом Калеб мог послать стихотворение.

А потом ее осенило.

Элиза подбежала к шкафу у них дома в холле. Торопливо осмотрев полки, она вытащила книгу, которую ей подарил один из ее друзей после смерти Калеба. Это была иллюстрированная книга для детей, и в ней было известное стихотворение Э. Э. Каммингса «Я ношу с собой твое сердце».

Калеб решил послать еще один знак. У него было особое послание для отца, Тима, который во время сеанса лежал рядом с Элизой на кровати Калеба.

«Калеб говорит: у папы в кармане или в бумажнике лежит кое-что очень важное», – сказала я. Тим был в домашней одежде, у него не было с собой бумажника, а на шее была цепочка. Он спросил, не ее ли имеет в виду его сын.

«Это не цепочка, – ответила я. – Это какое-то произведение искусства. Калеб говорит, что он так же близок к вам, как это небольшое произведение искусства в вашем бумажнике».

Тим помнил, что у него там лежит и что там нет никаких произведений искусства. Он был настолько уверен в этом, что даже не стал проверять.

И вот уже после сеанса Тим решил все-таки посмотреть, что лежит у него в бумажнике. И он нашел небольшой сложенный лист бумаги, похожий на квитанцию. Тим аккуратно развернул его и замер.

Это был рисунок, на нем Калеб изобразил дерево и три желтых цветка.

Я сказала, что три желтых цветка и дерево будут следующим знаком, который он пошлет.

Следующим утром Элиза сидела в столовой и смотрела в окно. Повсюду были деревья и желтые цветы – но как же понять, какие из них послал Калеб?

Ее внимание привлекла небольшая наклейка на одном из трех больших окон, и она встала, чтобы ее снять. Калеб наклеил на окна десятки наклеек с цветами, бабочками и листьями. Со временем некоторые из них отвалились, а некоторые сняли родители. Почти все наклейки исчезли, но три остались.

Элиза замерла. Она подошла и внимательно посмотрела на оставшиеся три наклейки.

На каждой из них был желтый цветок.

Элиза села. Она позвала из гостиной Тима и показала ему три желтых цветка.

«Это почти то, что нужно, – сказала она. – Не хватает только дерева». Тим засмеялся, сел рядом с Элизой и показал в окно: «Посмотри». Во дворе, будто бы в обрамлении оконных рам и трех наклеек, росло большое, красивое, раскидистое дерево.

Знаки продолжали появляться. Недавно, когда ходили в поход, Дженна, трехлетняя сестра Калеба, вручила матери только что собранный ею небольшой букет – три желтых нарцисса.

«Зачем ты их мне принесла?» – спросила Элиза.

«Не знаю, – ответила Дженна. – Я просто почувствовала, что нужно это сделать».

И воздушные шарики – они были повсюду. А еще числа. «Однажды я за день проехала на электромобиле 111 миль, – рассказывает Элиза. – Мне показалось это странным, но я сама себя убедила, что это не может быть знаком от Калеба. На следующий день я ездила совсем в другое место, вернулась домой, и снова оказалось, что я проехала ровно 111 миль. Знаки продолжают появляться, и если я сомневаюсь в том, что это именно они, происходит что-нибудь невероятное, чтобы меня убедить».