– Это большая честь для нас, что такой солидный банк решил стать нашим партнёром. Надеюсь, вы не будете разочарованы. Мы все как одна большая дружная семья… первые ростки демократии… на ниве предпринимательства…

Олег выслушивал этот политес с высокомерным выражением на слегка побледневшем лице. А Ромка вспомнил совсем недавнюю байку, что якобы именно Боровой прислал два грузовика с водкой для защитников Белого дома во время путча. «Где бы он сейчас был, если бы ГКЧП победил?»

– Вы знаете, мы далеко не всех принимаем в свои ряды. Деньги не главное в этой жизни. Как говорится, лучше с порядочным партнёром заработать, чем с непорядочным потерять. – Президент улыбнулся собственному каламбуру.

Ромка взглянул на вновь обретённого шефа, тот выглядел не лучшим образом – бледность на лице приобрела зеленоватый оттенок, на лбу выступили бисеринки пота.

– Кстати, вы привезли наличные? Знаете, мы временно не принимаем безнал…

– Роман, сгоняй в машину, принеси саквояж. – Слова давались Олегу Владимировичу с трудом. Ромка шементом метнулся из кабинета.

На улице он открыл багажник и расстегнул саквояж. Помимо денег, там находились только зубная щётка и тюбик пасты «Поморин»…

Рослые охранники на входе подозрительно его осмотрели, но пропустили. Видимо, было указание. Через две минуты он снова появился в кабинете. Боровой продолжал говорить. Олег Владимирович смотрел в окно, потом неожиданно встал и молча вышел. Боровой с удивлением посмотрел ему вслед, затем перевёл взгляд на Ромку. Тот сделал вид, что ничего не произошло. На какое-то время повисла пауза, затем Боровой снова заговорил.

– Мы связываем свои надежды с Борисом Николаевичем Ельциным. Настоящий сибиряк, настоящий лидер! А как он держался во время штурма! – Ромка с удивлением взглянул на Борового. – Я, кстати, и сам там присутствовал. Мне выпала честь быть лично представленным… И вот в самый критический момент…

Прошло несколько минут, шефа не было, Боровой говорил. Ещё через какое-то время он начал вопросительно запинаться. Шефа не было.

– Сколько стоит место на вашей бирже? – неожиданно перебил его Ромка.

– Членский взнос составляет пятьсот тысяч! – с готовностью откликнулся Константин Натанович.

– Четыреста наличными…

– Ну, вы знаете, мы же не на базаре…

– Конечно, мы не на базаре. Мы на бирже. А чем биржа отличается от базара?

Боровой улыбнулся. Маска сползла с его лица. Всё-таки в первую очередь он был делягой…

– Хорошо. У вас есть доверенность?

– У меня есть деньги. Я плачу, получаю приходник, договор подпишем позже. Когда шеф закончит неотложные дела.

– Хорошо!

Ромка встал и пожал президенту руку. Через десять минут он вышел на улицу с приходником в кармане. В саквояже оставалось сто тысяч.

Шефа он нашёл во дворе за углом. Тот сидел на деревянном ящике и что-то с жаром рассказывал трём бомжам. Лицо его раскраснелось, он активно жестикулировал. Собеседники слушали невнимательно. На одном из слушателей был пиджак шефа, который казался бомжу тесноват, а рукава коротки. Второй причёсывался расчёской шефа. Третий ел огурец. Дурного слова не говоря, Ромка коротко ударил ближайшего бомжа. Тот послушно сел на жопу, а придя в себя, тут же протянул шефу расчёску. Другой поспешно принялся стаскивать пиджак.

– Роман, почему ты так обращаешься с моими друзьями?

– Шеф, нам пора идти. Боровой всё подписал, нужна ваша подпись.

– А вот это хорошо! – Олег Владимирович легко поднялся, он явно вернулся в норму. Бомж накинул ему на плечи пиджак, другой снова протянул расчёску. Все трое с уважением посмотрели им вслед…

Ромка был назначен директором брокерской конторы банка на РТСБ. Как этим счастьем распорядиться, он не очень понимал. На бирже вчерашние инженеры и физики-ядерщики пытались оптом и в розницу продавать всё подряд – от женских чулок ивановского производства до составов с мазутом. Было ощущение, что вся страна вдруг принялась торговать чем ни попадя. Банку чулки с мазутом были не нужны, и зачем ему вообще брокерская контора – тоже непонятно. Кроме того, Ромку терзали смутные сомнения – никаких гарантий торгующим на ней брокерам биржа не предоставляла, единой системы расчётов не существовало. Он собрался в питерскую альма-матер за инструкциями.

Но вначале: «К нам едет ревизор!» Ему позвонили из банка и попросили встретить сотрудника, отправляющегося в командировку в Москву. Ему вообще теперь звонили чуть ли не каждый день и просили выполнить какое-нибудь мелкое поручение: встретить, передать, привезти, отвезти. Часто звонил Олег, как он стал называть шефа после оглушительной совместной пьянки по случаю приобретения места на бирже, и тоном, не терпящим возражений, ставил в известность: «Завтра съездишь на Петровку, возьмёшь бумажки и передашь с поездом». «Хорошо, шеф!», – легко соглашался Ромка. Зарплаты он не получал и в штате не состоял. Половина поручений Олега носила личный характер…

Ромка уже привычно прогуливался по перрону, глядя на подходящую «Красную стрелу». Есть всё-таки что-то торжественное в прибывающих поездах. И волнующее – в отходящих. Не так с самолётами. В аэропорту обстановка нервная, суетливая. Полёт – это перемещение из точки А в точку Б. Быстрое и утилитарное. Вокзал напоминает храм. Поезд – это путешествие. Основательное и располагающее к философским рассуждениям. Недаром пьянка в поезде запоминается надолго.

Из вагона вышел мужичок в очках. Со спутницей. Ромка уже привык, что если питерец – значит, в очках. Мужичка звали Саша. Его жену Галя. Командировка заключалась в том, что Саша с Галей вечером отправлялись в теплоходный круиз с Северного речного вокзала Москвы. А до тех пор делать им было решительно нечего. Ромка повёз их в общагу. Надо сказать, что к тому моменту он занимал целый блок в ГЗ МГУ, состоящий из двух крохотных комнат и малюсенькой прихожей с раздельным душем и туалетом. Хоромы! Его сосед и дружок Макс вечно пропадал в своём родном Челябинске, где мутил бизнес с вельветовыми штанами. Большую часть прихожей и часть комнаты занимали десять ящиков водки, купленные Ромкой по случаю у знакомых продавщиц в Октябрьском райпищеторге. Водка была дефицитом и валютой. Часть комнаты Макса занимали десять ящиков советского шампанского, дёшево купленные Максом по случаю возле метро «Университет». Шампанское было просроченным.