Как-то пришёл председатель, сел на пенёк, который Витя не успел выкорчевать.

– Не отчаялись ещё? Может, посмотрим какой-нибудь другой участок?

– Нет, – говорим хором, – мы уже привыкли к этому. И сарай поставили, и столько всего навезли!

– Вы никогда не освоите его, – сокрушалась Даша.

А у нас почему-то не было никаких сомнений! Болото – засыплем болото. Поставим дом, посадим сад…

Рабочие начали отсыпать дорогу. Вырыли канаву во всю ширину, так же, как Витя для дорожки, только не вручную, а бульдозером. Торф собрали в огромную кучу у главной дороги. Это же столько самосвалов грунта!

Я побежала к председателю.

– Забирайте, конечно. Вам нужней всех.

И вот уже первая порция едет по твёрдой земле соседнего участка, вот бульдозер перешёл нашу границу… и стал медленно погружаться в болото.

– Назад, назад! – закричала я. Но водитель сам почувствовал неладное и пытался вырваться на своей жёлтой машине из вязкой жижи. Он лихорадочно двигал рычагами, но каждое его движение только помогало болоту.

– Хозяин, трактор на Третьей улице. Сбегай, пусть подсобит!

Витя убежал, а я в отчаянии смотрела, как болото, будто живое существо, заглатывает свою жертву.

Трактор подъехал с дымом и грохотом.

– Что, увяз? Да к этому болоту и пешком подходить нельзя, а ты на бульдозере. Давай трос, да шевелись, пока самого не затянуло.

И тут мы с ужасом увидели, что этот бульдозер тащит за собой в болото старенький трактор! Тракторист выругался длинной очередью и пошёл за подмогой в село. Бульдозерист курил и крыл матом жизнь, болото, нас, правительство…

Витя держал меня за руку. Наверно, боялся, что я полезу вытаскивать эту несчастную технику.

Вечерело, кончались выходные. На автобусной остановке у объездной дороги собралась молчаливая толпа. Второй трактор на наших глазах медленно погружался в болото. Я уткнулась Вите в грудь и расплакалась, а он молча гладил меня по голове.

Ещё через двадцать минут подъехал большущий красавец, похожий на танк на своих грохочущих гусеницах, поднатужился, дымя и грохоча, и вытащил по одному – сначала трактора, потом бульдозер.

На этом промышленное освоение нашего участка закончилось. Больше никто и близко не хотел подъезжать со стороны болота, грунт сваливали на объездной дороге.

Витя возил его тачкой по своей дорожке, она уже дотянулась до западной границы дома.

Соседи у нас пока были только напротив. Все они отстроились за четыре года, им же не пришлось отсыпать болото!

К нашему участку можно было подступиться только со стороны объездной дороги. Пройти его насквозь мог только Витя, он знал, куда можно ступать, а куда нельзя. И только один раз повёл меня за собой, как на экскурсию.

Напротив нас, рядом с Дашей, участок был почти всегда на замке. За всё лето я только дважды видела пожилого мужчину, женщину значительно моложе его и полноватого подростка.

Дома как такового у них не было, председатель говорил, что они попросили разрешения поставить один хозблок.

– Они сказали, что приезжают редко, жить здесь не собираются.

Потом они годами лепили к нему дополнительные комнаты и второй этаж. Но однажды мы увидели, как этот второй этаж сползает с первого, нависая над землёй.

– Витя, мне страшно!

– Я же говорил тебе, нельзя никого нанимать. У нас ничего подобного не случится.

Рядом с ними – Валя и Толя, они приезжали только по выходным.

Дальше был участок Жени с Володей, я ходила любоваться их огородом. Была уверена, что у меня никогда не вырастет ни такая картошка, ни капуста, ни такие необыкновенные цветы.

А Женя говорила деловито:

– Здесь очень бедная земля, без навоза не растёт ничего, я каждый год привожу по машине. Сделает тебе Витя немного грядок, попроси любого шофёра, он привезёт, здесь ферма рядом. А пока можешь пособирать на лугу, коров гонят на траву, лепёшек много остаётся.

Иногда мы ездили на участок на старом-престаром Витином «москвиче», который он отдал Олегу.

Как-то он привёз нас, и я, не переодеваясь, в белой блузке и ситцевой юбке с белыми кружевами, схватила совок и ведро и побежала за навозом, пока не стемнело.