Но Гермиона не собиралась сдаваться. Конечной целью её исследований была Арка Смерти. Гарри, конечно, оправился после гибели Сириуса, но так и не смог простить себе его смерти. Винил себя за то, что так повелся на ловушку Волдеморта.

— Мне его иногда не хватает, — говорил Гарри после лишнего бокала Огневиски. — Сириус тысячу раз мог дать показания под Веритасерумом, что не убивал моих родителей, но он сам себя обрек на заточение… даже суда не потребовал… и Дамблдор ему не помог. Видимо, тоже понимал, что крёстный добровольно отбывал наказание.

Гермиона подозревала, что Сириус мог остаться в живых, но там, на той стороне Арки. Только вот к ней ещё следовало подобраться и получить доступ мистера Эссекса, а для этого нужно закончить проект с темномагическими реликвиями.

Она листала уже третий том «Волшебных старинных зелий», когда наткнулась на описание эпохи, в которую жила Моргана. И тут, читая легенду о Тэм Лине, Гермиона всплеснула руками.

— Фейная пыль! Ну конечно же!

* * *

В Отделе Тайн с утра было как всегда тихо и сумрачно. Невыразимцы молча работали в небольших смежных кабинетах. Скрипели гусиные перья на пергаментах, из приоткрытой двери испытательного зала доносились какие-то хлопки и вспышки невербальных заклинаний, Эрни за спиной звенел старыми заколдованными перстнями и ругался вполголоса: его самопишущее перо заносило в отчёт и «мантикору в штаны этим аврорам», и «чтоб этому слизню фестралов увидеть!».

— Эрни! — Гермиона окликнула коллегу, но он даже не обернулся, погружённый в свои мысли. — Ты чего? Опять Квинси прицепился на входе? Плюнь, у него просто синдром консьержа!

— Да у него синдром старого маразматика! — раздражённо отозвался МакМиллан.

Подозрительный пожилой аврор дежурил на входе и выдавал пропуски. Его никто не любил: он вечно ко всем придирался, объясняя это особенностью своей работы. Гермиона уже давно научилась не обращать на него никакого внимания, но вот вспыльчивого Эрни Квинси, кажется, сегодня достал.

Она вернулась к своему исследованию, пытаясь не думать о том, что Рон не вернулся на Эджвар-роуд и заночевал в Норе. От этого было слишком горько и обидно. Хорошо ещё работа спасала от слёз и жалости к самой себе. Гермиона взяла в одну руку тяжеленную книгу «Рецепты Тайн», а в другую — палочку. На столе покачивались аптекарские весы, и в чашечке Петри то прибывала, то убывала золотистая пыль. На соседнем в клетке томилась белая крыса в ожидании эксперимента.

— Так… — Гермиона сосредоточенно потёрла нос и взмахнула палочкой. — Если убрать ещё две унции, получится как раз неделя в другом изменении… Или где там ещё бывала эта Моргана…

Медальон лежал рядом и золотился в тусклом сиянии свечей. Ровные грани алого с сиреневым отливом, камня переливались, загадочно поблёскивая. В нескольких из них отражалась сама Гермиона. Вспомнились вчерашние солнечные зайчики, и тут её осенило.

«А если этот рубин и есть дверь к другим мирам? Каждая грань — иная реальность! А ребро — это дверь!»

— Эрни, как ты думаешь, — задумчиво спросила она, — если ты попадаешь в параллельный мир, ты можешь встретить там своего двойника?

— Что?

МакМиллан чихнул и нечаянно толкнул её локтём. Тяжёлая книга грохнулась на стол, задев весы. Они со звоном упали на стол, переворачивая чашечку Петри. Золотистая пыль взметнулась, и Гермиона вскрикнула от ужаса: она видела, как медленно, дьявольски медленно, пыль оседает прямо на медальон. Гермиона взмахнула палочкой, чтобы накрыть его щитом, но не рассчитала сил, и по инерции наклонилась слишком сильно.

— Ой! Эрни-и-и-и-и!

Гермиона рухнула грудью на стол, погребя под собой и пыль, и нагревшийся медальон. И в следующую секунду почувствовала, как её затягивает куда-то, будто при трансгрессии или при использовании портала. Всё вокруг вдруг окрасилось красным и бешено завертелось, как при полёте через каминную сеть. Гермиона прижала ладонь ко рту, чтобы завтрак всё-таки остался в желудке, а потом сильнее сжала палочку и проклятый медальон. Её так долго мотало, что когда выбросила куда-то, она с облегчением упала на что-то твёрдое и ровное, и отключилась.

* * *

Возвращение в реальность было весьма неприятным. Голова раскалывалась, будто в череп вонзили лезвие тяжёлой алебарды. Гермиона приподнялась на локтях и охнула, нащупав на лбу здоровенную шишку: крепко же её приложило. Вокруг царила глухая тьма, а в нос забилась пыль.

— Эрни? — простонала Гермиона. — Какого гоблина?..

Она засветила огонёк «Люмосом» и не узнала их кабинет: такой бардак надо постараться ещё наколдовать! В углу свалены свитки, столы сдвинуты, будто за ними никогда не работали, у шкафа с зельями — груды магических клеток для демонов и треснувший аквариум для водяных духов. Несло формалином и ещё чем-то резким, неприятным.

«Долго же я была в отключке… Где же все? И почему все оставили её здесь? Неужели фейная пыль всё-таки сработала?»

Но верить в это отчаянно не хотелось: она ведь понятия не имела, сколько унций просыпалось, и сколько времени придётся провести в другом мире.

«Нужно выбрать отсюда и во всём разобраться!».

Геримона поднялась, сжала в кулаке медальон и отряхнула платье. Обогнув огромную бутыль с чем-то мутно-жёлтым и, похоже, живым внутри, она запнулась об медный угол громадной инкунабулы и зашипела от боли.