— Ох, да! Сделай это, пожалуйста!

— Я уж думал, ты не попросишь! — прошептал он, резко дёргая пряжку ремня.

Затем снова обхватил девушку за бёдра, подвигая к себе, вошёл в неё и тихо выдохнул с восхищением:

— Гермиона… Моя Гермиона! Какая же ты горячая!

Кухня наполнилась стонами. Гермиона откинулась назад, упираясь руками в столешницу, и скрестила ноги на пояснице Люциуса. Никогда ещё, даже под дурманом шоколадного мусса, она не хотела его так сильно. Чтобы он был только её, и двигался внутри так глубоко, что просто…

— О-о-ох! Да!

Её стоны и жаркая теснота сводили Люциуса с ума так, что сердце заходилось в безумном фанданго. Столько ночей он мечтал о ней, а теперь Гермиона перед ним — с раскинутыми ногами, с аппетитной грудью и маняще приоткрытыми губами. Любимая, растрёпанная, потрясающе сексуальная, вкусная…

Сжимая её ногу под коленкой, свободную руку он просунул между ними, не переставая ритмично двигаться. Пальцы нащупали распухший клитор и принялись настойчиво поглаживать.

Гермиона захлебнулась вздохом. Она вся напряглась, как струна, изо всех сил подаваясь Малфою навстречу и царапая столешницу. С губ срывались какие-то нечленораздельные фразы, бессвязный лепет.

Люциус понял: она на грани, и его пальцы взяли бешеный темп.

— Давай, моя милая… Давай, кончи!

Гермиона вскрикнула раз, второй, третий: волны неистового удовольствия накатывали одна за другой. Она понятия не имела, что может так кричать, и будто слышала себя со стороны. Краем сознания только отметила, как от мощного выброса её магии яростно взревело пламя в камине, жадно облизав чугунную решётку.

Люциус вдруг ускорился так, что его толчки внутри тесного лона превратились в одно неповторимое движение, наполненное слепящим удовольствием. Он хрипло вскрикнул, вбившись в последний раз, и замер, крепко зажмурившись. А когда рухнул на Гермиону, вокруг с оглушительным треском начали лопаться банки на полках.

Бах! Бах! Бабах! Взрывы грохотали по кухне, рассыпая повсюду корицу, базилик, соль и перец. Но никто этого не замечал.

Люциус обнял Гермиону, прикрывая собой. Он чувствовал, как на поясницу просыпался горчичный порошок, а на плечо плеснуло черничным вареньем. С большим трудом собрав магию, Люциус наколдовал, наконец, защитный купол.

— Мы разгромили твою кухню, — виновато улыбнулась Гермиона, ласково поглаживая его плечо. Но по ней было видно, что ей ничуточки не жаль.

Люциус отдышался и с усмешкой вытер с её лба рассыпанную муку.

— Ничего. Надо проверить, может, мы изобрели какое-нибудь новое блюдо? И, кстати, почему это «твою кухню»? Она ведь наша. И мы имеем право творить на ней всё, что захотим. Правда, миссис Гермиона Малфой?

Он подмигнул.

— Да, — прошептала она, обхватив ладонями его лицо, — да!

И поцеловала.