— Я их запомнил по тому сборищу, когда тебя назначили Вильярой. Видел, помню, значит, и зов послать смогу, — судя по свирепой гримасе и налившимся кровью глазам, до кузнеца, наконец-то, дошла и самая суть просьбы. — Что с тобой может случиться в моём доме?

Колдунья сверкнула зрачками, оскалилась:

— Я не собираюсь сидеть здесь вечно, это, во-первых. А во-вторых, меня сегодня чуть не убили в Зачарованных Камнях. Я не уверена даже, что моё тело бы нашли.

Лемба подскочил с места:

— И ты молчала?!

Вильяра отступила на шаг, не давая сгрести себя за плечи, свирепо рыкнула:

— Я — мудрая, и я не впутываю охотников в дела мудрых! Но мой преемник, будущий Вильяра, — она ткнула кузнеца пальцем в грудь. — Обязан знать.

— Кто-о-о? — теперь уже кузнец отшатнулся назад и побледнел.

— Ты! При трёх свидетелях… Нимрин, Вули, Вурран, вы меня хорошо слышите? При трёх свидетелях я объявляю мастера Лембу следующим хранителем клана Вилья, на случай моей смерти, безнадёжого увечья или безвестного отсутствия дольше одной луны. Я, мудрая Вильяра, сказала!

— А как же дом? Моя кузница? — теперь раскатистый бас Лембы звучал почти жалобно.

Вильяра ободряюще пихнула его кулаком:

— Зуни и Тунья удержат дом, Грисма — кузницу, а ты — клан. Но это на самый дурной расклад. Пусть сначала попробуют меня убить!

Кузнец выдохнул с явным облегчением, Вильяра рассмеялась:

— Лемба-Лемба-Лемба! Я тоже не хочу скармливать твоё имя стихиям. Я не Наритьяра, чтобы плодить нашему клану запасных мудрых.

Нимрин слушал диалог с интересом, а закончившие работу Вули и Вурран — с опаской. Лемба жестом отослал подмастерьев вон. Нимрин, на правах уважаемого гостя, не страдающего деликатностью, остался. Спросил:

— Мудрая Вильяра, скажи, а как именно тебя чуть не убили? Думаю, твоему преемнику будет полезно узнать, да и мне любопытно.

Вильяра рассказала, объяснив по ходу, что такое Зачарованные Камни, и как общаются между собою мудрые…

Сон — ловушка! Воспоминание: смутное, но невыразимо жуткое и мерзкое. Нимрина продрало морозом по хребту так, что даже Лемба рядом с ним сочувственно поёжился.

— Мудрая! — ещё и голос его подвёл. — Кажется, мои неприятности тоже начались со снов, которые не сны. Может, у нас один враг? Общий?

Колдунья молчала долго. Разглядывала Нимрина неприятно пристально. Щурилась, хмурилась, пламя угасающих горнов мерцало в серебристых глазах тревожными искрами. Потом она передёрнула плечами, скривила губы:

— Всё может быть. Давай, поймаем его и спросим? Только сначала споём себе колыбельную от дурных снов и хорошенько отдохнём. В полночь, Нимрин, я отведу тебя к Зачарованным Камням. Хочу знать, подходит ли тебе их сила. Ты, Лемба, прикроешь нас.

Некоторые мечты сбываются: после ужина Нимрин уснул в тёплых шкурах, обняв Вильяру и уткнувшись носом в её пушистый затылок. По другую сторону колдуньи похрапывал умаявшийся кузнец.

Все трое спали спокойно, сладко и крепко, до полуночи было ещё далеко. Сердца стучали ровно, ничьё дыхание не сбилось, никто не шевельнулся — лишь на мгновение странным холодком повеяло от горячего тела рядом. Нав распахнул зрячие в темноте глаза и увидел, как ухо Вильяры становится прозрачно-призрачным. Не долго думая, он хватанул зубами за это ухо.

Вкус чужой крови во рту — и сразу локтём в рёбра, больно. Вильяра подскочила, сбросила шкуру-одеяло. Светлячковый ночник облил её зеленоватым, неживым светом, зато видно: она больше не просвечивает! Нимрин лежал, смотрел и тихо радовался. Всё обошлось, и даже, вероятно, рёбра уцелели. Кузнец проворчал сквозь сон:

— Эй, вы чего?

— Да этот… — Вильяра поискала достаточно сильное выражение, не нашла, фыркнула, — Кусается! — потрогала ухо, увидела кровь на пальцах. — Нимрин, ты спятил?

— Нет, мудрая, я очень вовремя проснулся. Насколько я помню, в твои планы не входило исчезнуть отсюда и появиться в каком-нибудь другом месте? Ты начала пропадать, растворяться в воздухе. Я схватил тебя, чем смог, и за что успел.

Вильяра пару раз зажмурила и распахнула глаза, тряхнула головой. Брызги крови с прокушенного уха веером разлетелись по комнате, но колдунья даже не заметила. На заспанное, помятое лицо легла тень мрачного раздумья.

— Так! Лавину в глотку той погани, и паводок в кишки! Значит, простая колыбельная не помогает… Нимрин, а сам-то ты, что, не спал?