— А я знаю? — пожал плечами Игорь, — У нас ведь, сам знаешь, человек предполагает, а правители располагают. Как вернусь, через моснорского прощелыгу Егора сообщу. Не забудь его домохозяйке плату передать. Люса пошли. Ну, давай прощаться, мой друг.

Главарь преступников ушел тем же путём, каким и прибыл в «Корону», через запасной — на Земле такие называли служебными — выход. Графу Приарскому пробираться огородами не пристало, во всяком случае, на глазах людей, знавших его высокое положение, поэтому, Игорь, проводив взглядом завернувшего в проход Тихого, прошёл через коридор и вышел в переполненный народом едальный зал.

В тусклом свете спиртовых ламп, свечей и жировых светильников, в чаде дымка, идущего с кухни — «Корона» хоть и дорогой кабак, но средневековый, со всеми положенными этой эпохе атрибутами — графа Приарского никто не признал и не обратил на вышедшего из неприметной двери скромно одетого мужчину никакого внимания. Кроме Яскила, похоже, не только работавшего за стойкой с клиентами вместе со своей привлекательной женой и высоким худым рабом-виночерпием, но и караулившего появление советника правительницы в зале.

— Господин, уже уходишь? — бывший Латанин раб успел подбежать к Егорову, когда тот ещё не прошёл и треть пути до выхода, — Жалко, что ты так редко к нам заходишь.

— Приходи почаще, господин, — присоединилась к просьбе мужа трактирщица, не намного отставшая от него в беге навстречу главному вельможе герцогства, — Мы с Яскилом всегда тебе рады.

Посмотрев на жену трактирщика, Игорь мысленно посочувствовал Яскилу. Молодая женщина, которую без её всякого согласия выдали замуж, а потом неожиданно наградили царскими подарками: свободой, достатком и нравившейся работой, быстро сообразила, что в спутники жизни ей достался добрый, но совсем слабохарактерный по отношению к женщинам парень.

И не важно теперь, с рождения он обладал такой покладистостью или это принцесса превратила его в тряпку, только, Уци — так её звали — принялась командовать Яскилом напропалую. Руки, как Латана, она не распускала, но гоняла благоверного, насколько попаданец знал от Арша, что называется, в хвост и в гриву. Сам виноват — решил про Яскила Егоров — раз так себя поставил, то пусть терпит. Правда, сильно измученным молодой трактирщик не выглядел и даже поправился ещё больше.

— Как будет время, зайду, — попаданец жестом руки показал хозяевам трактира, чтобы они освободили ему проход, — А вы идите делом занимайтесь. Не суетитесь под клиентом.

На крыльце «Короны» — широком и длинном, но невысоком, всего в три ступеньки — стояла пара здоровенных вышибал, совсем недавно нанятых Яскилом, из бывших наёмников — Игорь их сегодня увидел впервые — и сдерживала целую толпу, человек пятнадцать-двадцать, обоего пола, желавших попасть внутрь трактира.

Впереди напирала троица парней, очевидно принадлежавших к городской молодёжи, не из благородных, а просто лопающиеся от богатства и понтов простолюдины.

В Орване и у дворян повадки были часто совсем не подарок, но у деток богатых торгашей, за редкими исключениями, ещё хуже.

— Во! Один вышел, — пьяно выкрикнул лидер троицы, мордатый, с отвисшими щеками детина, где-то уже умудрившийся порвать рукав своего камзола, — Давайте, парни, пускайте. Берите ругир и открывайте дверь.

Признать в появившемся на крыльце молодом, неброско одетом мужчине графа Приарского никто из столпившихся людей не мог, даже если бы среди них присутствовал кто-нибудь, когда-либо видевший первого советника герцогини — яркий свет висевших у входа факелов бил Игорю в спину, оставляя его лицо в сумраке.

— Вышел один, а вас трое, — разумно заметил вышибала, тот, что был пониже своего товарища, — И может он подышать только вышел. Парень, ты ещё вернёшься в зал? — спросил он у землянина.

— Уже не вернётся, — с дурацким хихиканьем решил за Егорова мордатый и, схватив попаданца одной рукой за грудь, решил сдёрнуть его с крыльца, — Он уходит.

Препятствовать — ни хватанию себя за грудки, ни попытке скинуть с лесенки — Игорь не стал. Долбодятел сам подставился под удар, один из самых отработанных Егоровым ещё задолго до армейской службы в дворовых разборках. И попаданец сильно пробил детине лбом в переносицу. Этот приём в этот раз оказался тем более удобен, что разница в росте — придурок был на пол головы выше землянина — компенсировалось тем, что Игорь находился на верхней ступеньке.

Дальше подтвердилась истина, что, чем выше шкаф, тем громче грохот его падения.

— А-ай! С-су-у-ка! — упавший на задницу с разбитым носом наглец, схватившись за лицо руками, заревел белугой, — Тебе конец, тварь!

Друзья получившего урок вежливости молодого богатея, такие же дорого одетые и не менее пьяные, поддержали вопли своего приятеля и бросились с кулаками на попаданца, ругавшего себя за то, что вновь на ровном месте нашёл на свою задницу очередное приключение.

На миг у него даже промелькнула шутливая мысль, что необходимо будет подвергнуть жесточайшей цензуре следующий номер «Гирфельского вестника», чтобы, не дай Порядок и Хаос, Рина там не разместила заметку под названием «Главный советник нашей доброй правительницы отличился в кабацкой драке.»