Через некоторое время они проехали мимо нагромождения скал, которые Кривоух назвал «Апачским Почтовым Ящиком», и приказал накрепко запомнить его местоположение, как дорогу на форт и Тыквенное Поле. Затем предупредил белых — по расположению сигнальных палочек в Почтовом Ящике Кривоух узнал, что большой отряд апачей был здесь три дня назад и что он вернётся. И тут же Кривоух велел всем посмотреть на север. Они были поражены, увидев, что прямо на них смотрят две Сахарные Головы, которые мексиканец впервые показал им тринадцать… или одиннадцать… или сколько там дней назад? Он объяснил: вершины возвышались за Каньоном Дель Оро — каньоном с золотом, они отмечают конец тропы; теперь до золота всего несколько часов пути — до золота, которое буквально валяется на земле. И снова Пелон пожал могучими плечами, как бы давая понять Маккенне, что тот, конечно, понимает, как пошло дело дальше: Глен должен знать, как в таких случаях поступают апачи. Но старатель предпочёл лишь кивнуть головой и промолчать, потому что слушал чужую историю и предпочитал не вмешиваться в повествование.

— Разумеется, — сказал бандит, — апачи преследовали этих идиотов на всём пути. Они не нападали на экспедицию, потому что Нана был снисходителен к белым и хотел убедиться, что слухи, разошедшиеся из селения пима, верны, и белые действительно идут в Сно-Та-Хэй. К тому же Нана знал Кривоуха и желал удостовериться, правда ли мексиканский ублюдок собирается выдать белым тайну, которую ему доверили воспитавшие его индейцы. Как видишь, для апача Нана был крайне терпелив, и даже больше — великодушен и рассудителен, потому как прекрасно знал жадность белых людей до жёлтого металла. Но я, кажется, забегаю вперёд…

Он пожевал сигарету и принюхался к дымку полуденного костра:

— Похоже, что мясо готово, — сказал полукровка. — Но кофейку требуется ещё несколько минут, чтобы закипеть. Мы как раз успеем разобраться с этим каньоном.

Он сплюнул чёрную от табака слюну в ладонь, растёр её по наколенникам и задумчиво продолжал:

— Нана следовал за белыми всё утро, пока они не дошли — примерно в час дня — до высокой стены, в которой находился вход. «Запомните это место, — сказал Кривоух, — апачи называют его “Потайной Дверью”». Нана слышал его слова, потому что с несколькими воинами залёг в скалах над входом.

Миновав Потайную Дверь, белые увидели, что у их ног зияет обрыв огромного каньона. Зигзаг тропы спускался вниз, вспарывая отвесную скалу, до зелёной низины, поросшей деревьями. Кривоух повёл отряд по этой опаснейшей тропе, какая может только привидеться в страшном сне. Но, как ни странно, все благополучно добрались до дна каньона, и лошадей не покалечили. И вот, в последних отблесках уходящего дня, старатели оказались на благословенной земле.

Изумительная ярко-зелёная лужайка, обрамлённая соснами, дубами, тополями. Прозрачный ручей делил её надвое. Рядом с этой чистой водой — дрова для костра, брёвна для хижин, шлюзовые каналы, подпорки для пробивания штолен — в общем, всё то, что необходимо для старательского ремесла.

Правда, всё это было тотчас забыто, как только мексиканец предложил старателям подойти к ручью и взглянуть на траву, растущую по берегам. Но сначала обратил их внимание на низкие пороги, по которым вода спускалась из каньона к лугу. «Никогда, слышите, никогда не заходите выше порогов, — предупредил он их, — иначе единственной вашей добычей станет гибель!» Но белые уже вовсю неслись к воде, и если кто-то и расслышал его предупреждение, то не обратил на него внимания. Кривоух не обманул! Золото лежало прямо на поверхности. Белые словно спятили. Говорят, за тот час, что оставался до захода солнца, они, носясь по лужку и плескаясь в ручейке, словно малые дети, успели подобрать с земли на десять тысяч долларов самородков.

С наступлением темноты Кривоух потребовал обещанное: двух лошадей, ружьё и два слитка. Получив всё, он взгромоздился на коня и стал подниматься по зигзагообразной тропе. По сумасшествию, которое охватило белых, мексиканец понимал, что вскоре их лагерь станет лагерем смерти. Но он не знал, что смерть поджидает и его и настигнет проводника даже раньше, чем старателей. Раньше почему-то не упоминалось о том, что именно сталось с Кривоухом; белые даже говорят, что он спокойно живёт где-то до сих пор. А было так: Нана оставил перед Потайной Дверью засаду из шести воинов, и когда Кривоух, ни о чём не догадываясь, выехал на залитую луной площадку, они разом выстрелили… Ещё несколько лет Нана лично ездил на одном из коней, доставшихся Кривоуху.

Следующим утром из узкого каньона над порогами появился Нана в сопровождении тридцати трёх воинов.

Белые были в шоке. Кривоух говорил, что Потайная Дверь и тропа — единственный вход в Сно-Та-Хэй. Неужели существовал ещё один? Или апачи прошли тропой под кровом ночи? Казалось, даже индейским лошадям пройти в полной темноте по этому смертельно опасному пути не под силу… А если они всё же каким-то чудом спустились, то не могли же они сделать это совершенно бесшумно? Но ещё раз повторюсь: золото было в руках белых и лишало их рассудка.

Нана, как они с облегчением увидели, пришёл вовсе не за их скальпами. Ненависти они не прочли в его взгляде. Он спокойно сказал, что они могут забрать с собой столько золота, сколько унесут. Он их не тронет. Сказал также, что если кому-нибудь из них взбредёт в голову вернуться, он будет убит по дороге сюда. «А если кто-нибудь из отряда, — предупредил он напоследок, — поднимет глаза на то, что находится выше порогов, — погибнут все».

Люди Адамса не собирались спорить с вождём апачей. Золота и ниже порогов было предостаточно. Поэтому они принялись за работу: кто-то стал копать золото, кто-то строить хижину для длительного пребывания. Разведчики Наны приносили в потайное убежище вождя, находящееся высоко за порогами, известия о том, что старатели складывают золото в огромную яму, которую вырыли в центре будущей хижины. Яма находится перед очагом и прикрыта тонкой плиткой известняка. Адамс лично загружал этот склад песком и самородками.