Когда-то Айварс был молод, крепок и силён. Он состоял на службе у старейшины и не раз доказывал в боях с неприятелем свою преданность. Вот только состарившийся воевода оказался никому не нужен – ни жалованья, ни уважения. Только старая лачужка, обдуваемая со всех сторон ветрами, да эта библиотека.

– Спасибо, отец, – уважительно склонил голову Стейн.

– Вот ещё держи, – старик протянул ему огромный ломоть белого хлеба. Тот кусок, который, скорее всего, хранил до вечера, чтобы, посыпав его солью, запить сладким и горячим напитком.

Стейн отломил от хлеба небольшой кусочек и, зажмурив глаза от удовольствия, обмакнул его в похлёбку. Горячий и пряный бульон заполнил рот, побежал по горлу, наполняя голодный желудок. Все переживания по поводу ненайденного пророчества на время отступили, подёрнувшись зыбкой пеленой.

– Нравится? Эээ, вижу, что нравится, – довольно протянул старик и принялся за еду.

– Чем же мне отплатить за доброту твою? – привстав из-за стола и склонившись в низком поклоне, спросил Стейн.

– Да полно тебе, – старик улыбнулся, – слушай лучше, что скажу. В соседней деревне, что на другой стороне холма, спроси старого Агне. Я точно знаю, что этот проныра и плут пару книжонок-то взял, да так и не вернул, – заговорщически прошептал Айварс, – может, там и найдёшь то, что ищешь.

– Спасибо тебе, отец, – снова поклонился Стейн.

– Да иди уже, иди, – нарочито грозно пробурчал растрогавшийся старик.

Стейн, зацепив головой лампу, вышел из старого здания. На нос ему упала большая капля. Начинался дождь.

– Видимо, поход в Вайденлес придётся отложить, – вздохнул Стейн и, закинув за плечо мешок, направился в сторону дома, что уже несколько недель служил ему убежищем.

***

Солнце палило вовсю. Маленькая деревенька у обратного подножия холма поражала своей яркостью и уютом: вдоль просёлочных дорог тянулись низкие цветные домики с черепичными крышами и ухоженными цветущими садами и огородами. Детвора носилась по площади, воруя леденцы у торговцев. Те, что посмелее – перелезали через плетёные заборы близлежащих домов, чтобы стянуть спелые, чуть кислые яблоки с соседской яблони.

Стейн на мгновение замер перед приоткрытой калиткой.

– Люди добрые, есть кто дома? – несмело произнёс он, неловко потирая широкие ладони. В ответ раздалась тишина.

– На площади глянь, дружок, – добродушно крикнула ему с другой стороны улочки пышная румяная женщина, – Агне на рынок пошёл, дурной, – хихикнула она в кулачок, – хочет снова бумажки свои толкнуть кому из заезжих, – пояснила она, увидев недоумевающий взгляд Стейна. – Ты же к нему?

– Да, тётушка, спасибо, – легонько наклонил он голову в её сторону. Щёки женщины зарделись. Она смущённо и чуть кокетливо поправила волосы и, всплеснув руками, побежала в дом, откуда уже доносился запах горелых яблок.

– На площадь, значит… – повторил Стейн и огляделся.

В Вайденлесе он был всего пару раз. Сначала тётушка не отпускала, предпочитая всегда держать на глазах племянника. Потом Венди с этим подземельем, из которого нельзя было ни шагу ступить без ведома старшей из круга семи. А узнай Рогнеда, что ты без её разрешения устроил вылазку – и вход в Регстейн мог для тебя навсегда остаться потерянным. Стейн, попавший, наконец, в тот мир, о котором мечтал с детства, предпочитал не рисковать. Особенно теперь, когда у него появилась маленькая Ри.

Он до сих пор помнил, каким красивым было яйцо, которое принесла Венди из подземелья. Маленькое, размером всего по его колено, оно переливалось в тусклом свете чадящих факелов голубым цветом, поблёскивая серебряными искорками. При взгляде на него казалось, что смотришь на ночное звёздное небо. А потом по скорлупе пошли тонкие, еле заметные трещинки… И когда скорлупа, наконец, лопнула, он с изумлением уставился на кроху – точную копию своей матери. И если потом он ловил себя на мысли о несправедливости того, что отец у ведьм не имеет никакого отношения к ребёнку и мало связан с ним кровными узами… То в тот момент, когда младшая из круга прижала к груди его дочь, он готов был целовать сырую землю под её ногами только за то, что она нашла в себе смелость спуститься в эту пещеру, куда мужчин не пускали под страхом смерти. Зайти и выйти с девочкой. С его дочерью. Это он дал её имя. Эйрин – примиряющая. «Может, этот крохотный младенец сумеет положить конец вражде наших народов? Докажет, что люди и ведьмы могут жить в мире и согласии?» – подумал он тогда.

– Эй, парень, – прервал его мысли громкий голос, раздавшийся прямо под ухом.

Стейн вздрогнул от неожиданности и потёр ушную раковину пальцами. В голове звенело.

– Не меня ли ищешь? – продолжал низкорослый широкоплечий мужчина с нечёсаной головой. От него разило брагой и луком. Стейн отступил на шаг и, задержав дыхание, выдохнул:

– Если ты Агне, то тебя.

– Эхех, – мужик почесал затылок и кивнул в сторону дома, – ну проходи тогда, коли дело есть.

Стейн судорожно вздохнул, запрокидывая голову назад, чтобы нос оказался подальше от нового знакомого, и пошёл следом. «Не зря Айварс его плутом и пройдохой назвал», – вертелось у него в голове.

В доме оказалось не лучше. Повсюду царил беспорядок. Широкий добротный стол, занимающий добрую половину кухни, был заляпан какими-то липкими разводами, засохшей рыбьей чешуёй и хлебными крошками. Агне прошёл в комнату и присел на краешек кровати – единственное место, свободное от тряпья.

– Ну, и что тебе надо? – он с интересом уставился на Стейна.

– Книги. Айварс сказал, что у вас завалялись старинные книги, которые вы не вернули ему. Вот, мне они нужны. Книги, – снова повторил он, чувствуя себя некомфортно в этом доме.