Долгое время анализ разговоров не давал ничего путного. Гусев уже думал, что так и придётся идти домой ни с чем, как вдруг, в самом конце запись преподнесла сюрприз. По всему было видно, что в конце рабочего дня Барловскому позвонили по межгороду и тот договорился о встрече на даче в девять, а затем в своём рабочем кабинете сразу же после обеда в четверг. Барловский сообщил, что всё в порядке.

– Нам нужен разговор полностью - думаю, что кое-что интересное мы услышим, - заметил Гусев.

Романенко по телефону затребовал полную запись разговора Барловского и, когда они узнали, что разговор был со Смоленском, возбуждение обоих оперативников достигло крайней степени.

– Давай сам разговор - не тяни!
– попросил Гусев.

Романенко вставил маленькую кассету в диктофон и они начали слушать. С первых же слов они поняли, что им несказанно повезло - с Барловским говорил сам Калина, смоленский "вор в законе", лично контролирующий контрабанду спирта в Россию. Разговор был очень коротким и лаконичным, но даже этого было вполне достаточно, чтобы сообразить, что Калина завтра будет здесь лично и у них с Барловским намечается сделка. Но именно завтра ожидался выезд предпринимателя Хренковича с пятью цистернами якобы метилового спирта в Смоленск.

– Завтра они хотят переправить спирт через пост в Лиозно. Завтра же Калина заплатит Барловскому. Нам надо их взять в момент передачи денег. Завтра же надо взять и спиртовозы!
– уверенно заявил Гусев, радостно потирая руки от подвернувшейся удачи.

– А ты уверен, что Калина привезёт деньги завтра?
– засомневался Романенко.

– Конечно завтра. Он сам на это намекнул по телефону. В кабинете он, конечно, ничего передавать не станет. Они рассчитаются или на даче у Барловского, или ещё где-нибудь. В любом случае за Барловским надо установить круглосуточное наблюдение. То же самое - с Хренковичем. Где спиртовозы?

– В Тулово.

– Надо взять под контроль и их. Возможно, на этот раз нам повезёт.

– Должно повезти. Ну что - идём докладывать Вишневецкому?
– предложил Романенко.

– Пожалуй. Кое-кому из наших мы обеспечим бессонную ночь, - согласился Гусев.

Домой Гусев возвращался уже в половине десятого. Вишневецкий в итоге дал добро и теперь от завтрашнего дня зависело слишком многое. Во всяком случае история с аварией пока отошла на второй план и Вишневецкий после небольших колебаний доложил обо всём Мухину. Взять в один день с поличным и Барловского, и Калину, и Хренковича со спиртовозами было бы просто фантастическим, ошеломляющим успехом и пока Гусев не видел ничего такого, что могло бы этому помешать. Разве что у Калины случится что-то сверхординарное.

Почти все продовольственные магазины были закрыты и Гусев, вспомнивший, что он так ничего и не купил себе на ужин, решил зайти в "Лучёсу" на Строителей - этот универсам работал круглосуточно.

Бросив в корзину сосиски, два пакета молока, хлеб и упаковку селёдки "маттиас", Гусев подошёл к овощному отделу. Огромные, лоснящиеся лимоны и апельсины издали казались Вячеславу сделанными из воска. Капитан улыбнулся, вспомнив статью, которую недавно прочёл в "Вестнике культуры". Писатель-эмигрант Строкин, живущий в Мадриде, в своём очередном репортаже из Испании утверждал, что там всё сельскохозяйственное производство построено на химии и огромные размеры и упругость фруктов в первую очередь объясняются химической начинкой. Строкин предлагал белорусам покупать своё. "Может и прав этот Строкин, но своего-то ведь нет", - ухмыльнулся Гусев и, чувствуя в душе солидарность с писателем, всё же купил себе к ужину большой, упругий лимон, который, как теперь казалось Вячеславу, был весь заполнен выжимками из всевозможных нитратно-химических добавок.

По пути домой Вячеслав вновь почувствовал непонятную, гнетущую усталость. Ему начало казаться, что каждый его шаг требует неимоверных усилий и слишком дорого ему обходиться. Окружающие же его прохожие, напротив, казалось, буквально летят по воздуху.

С трудом добравшись до своего подъезда, Вячеслав открыл дверь своей квартиры, прошёл внутрь и почувствовал себя совсем плохо - в глазах стало темно и комната стремительно взмыла вверх, оставив его в чёрном, пустом пространстве.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

КАПКАН ЗАХЛОПНУЛСЯ

Гусев пришёл в себя только ночью. Открыв глаза, он долго не мог понять, где находится. Сильно болела голова. Наконец, постепенно начало возвращаться чувство реальности. Гусев поднялся с постели и зажёг свет. "Хорошо, что замок автоматически захлопывается, а то вынесли бы всё, что есть в квартире", - подумал Вячеслав, проверив входную дверь. Она была прочно заперта. Гусев взглянул на часы - было около шести. Спать больше не хотелось и он, подобрав с пола пакет с купленными накануне продуктами, принялся готовить себе завтрак. Впрочем, у Вячеслава не хватило терпения подождать, пока сварятся сосиски и он съел их сырыми сразу же вслед за селёдкой. Запивая всё это молоком, он с улыбкой вспомнил, что все остальные его знакомые почему-то считали селёдку и молоко абсолютно несовместимыми продуктами.

В семь за ним должна была придти машина: с утра они с Романенко решили ехать на озеро Лосвидо, где у Барловского была дача. Именно там главный инженер "ликёрки" должен был в девять встретиться с Калиной.

"Что же со мной вчера вечером приключилось - заболел, потерял сознание?
– думал Гусев, машинально вращая в руках свой пистолет. Возможно, это расплата за изменение хода времени?". Гусев пристально посмотрел на свой пистолет и до мельчайших деталей припомнил, как вчера на стрельбище ловил пули голыми руками. Затем перед его глазами пронеслись картины аварии. "Быть бы нам уже на том свете, если бы не я и не эти фокусы со временем, хотя... Возможно, что не было бы никакой аварии - всё в этом мире взаимосвязано", - подумал Вячеслав и спрятал пистолет в кобуру под мышкой.