– Ты не Лида!
– закричал Пролович, выхватил меч и вскочил в центр монашеского круга.

Санеева взвыла, а её неожиданно распухшее лицо начало медленно менять свои черты. Нос растолстел и разросся в стороны. Уши оттопырились и покрылись щетиной, а вся фигура раздалась вширь. Перед Сергеем стоял Клименчук.

– Ты обманул меня! Где Лида?!
– взревел Пролович и поднял меч над головой.

Клименчук отскочил назад, злобно сверкнул глазами и приказал монаху, прекратившему читать заклинания:

– Убейте его!

Монахи вытащили длинные, кривые сабли и все разом бросились на Сергея. Пролович отступил в центр и принялся вращать вокруг себя мечом, стараясь держать противника на расстоянии. Ему даже удалось подкараулить одного зазевавшегося монаха и разрубить его от головы до пяток. Но каждая из половин тут же превратилась в монаха и у Сергея вместо тринадцати врагов стало четырнадцать. Некоторое время спустя это повторилось ещё раз и Пролович понял, что справиться с монахами будет не так-то просто.

– Убейте его! Выбейте меч!
– рычал Клименчук, но сам предпочитал наблюдать за схваткой с безопасного расстояния.

Улучив момент, один из монахов подкрался сзади и ударил Проловича саблей по ногам. Сергей вскрикнул от боли, развернулся и перерубил монаха пополам. Туловище рухнуло в одну сторону, а ноги - в другую. Против ожидания Сергея они не превратились в новых монахов, и Пролович понял, что должен рубить своих врагов поперёк, а не вдоль.

Через четверь часа Пролович перерубил последнего монаха и принялся искать Клименчука. Но того нигде не было видно и Сергей, потерявший много крови, устало опустился на каменные плиты.

Немного отдохнув, Пролович поднялся на ноги и, держась одной рукой за стену, медленно побрёл к двери, за которой Клименчук одевал свадебный наряд. Она оказалась запертой, но после двух мощных ударов меча разлетелась на мелкие щепки и Сергей вошёл в ярко освещённую комнату. Клименчук вжался в угол и с ужасом смотрел на приближающегося Проловича. Сергей подошёл к поверженному врагу и занёс меч над головой.

– Нет! Ты не станешь этого делать - Тень почувствует мою гибель и сразу же будет здесь. И ты никогда не вернёшься к людям - истошно закричал Клименчук и закрыл лицо руками...

36

С Двины веяло прохладой и Александр Фёдорович поёжился в своём длинном, но не слишком хорошо греющем пальто. Бумагин подошёл к реке и долго смотрел на спокойную гладь, в которой отражались звёзды, молочные облака и городские здания. Было уже три четверти первого, а небольшой портативный радар по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.

Бумагин подобрал несколько гладких камешков и бросил их в реку. Понаблюдав за расплывающимися по воде кругами, Валерий вернулся к Кабцеву:

– Нам всё же повезло, что всё это случилось именно весной.

– Почему?
– удивился Кабцев.

– Летом здесь гуляет много молодёжи, и мы с вами выглядели бы довольно странно в час ночи, да ёще со всеми этими железками.

– Тогда зимой было бы ещё лучше - по морозу никто точно гулять не станет.

– Как сказать. Зимой и мы могли бы превратиться в сосульки.

– Я не знаю, как ты, а я уже без зимы продрог до самых костей. Ещё хорошо, что сегодня нет мороза, - проворчал Кабцев.

– Это от того, что вы всё время сидите.

– Может быть. Но во время сигнала я хочу быть на месте.

– Вы уверены в том, что Пролович приведёт сегодня Тень?

– У него нет выбора. Либо Сергей приведёт сегодня Тень, либо погибнет. Причём внешне это будет самая прозаическая смерть в реанимации от какой-нибудь сердечной недостаточности.

– Он найдёт выход?

– Не знаю. Будем надеяться на лучшее.

– Я всё же думаю про труп Клименчука.., - нерешительно начал Бумагин.

– И что тебя беспокоит?

– А вдруг его найдут?

– Исключено - я никогда не слышал, чтобы свалку, зарытую бульдозером, раскапывали заново. А если и найдут, то вряд ли смогут хоть что-нибудь установить. С момента гибели энергетического зомби тело Клименчука потеряло защиту, а ведь на нём осталась непонятная жидкость. И, похоже, в её состав входила и азотная кислота.

– А кровь в кабинете Боченко? Неужели вы думаете, что никто не видел, как мы выкатили бочку?

– Тогда всем было не до бочки - нужно было привести больницу в порядок. Да и Иванцов подтвердит, что порезался о стекло, усмиряя бунт больного.