В этот раз на сердце главы было легко и спокойно – он наблюдал, как молодая А-Ли, в знак уважения наполнив его пиалу первой, разливает чай, как поднимается к потолку ароматный дымок, как люди с наслаждением потягивают напиток. Гармония и тишина властвовали над комнатой, настраивая на медитативный лад.

Потом, как водится, завели застольную беседу. О ценах на черном рынке, о новой поставке опиума, о том, что будто невидимые силы оберегают их от разгневанной полиции.

– Сама Гуаньинь хранит нас, не иначе! – с благоговением прошептала А-Ли, прижимая ладони к груди.

– А вы слышали, – подал голос один из троих новых телохранителей, – кто-то Алфи из банды Злого Робина сегодня ночью прикончил. Вот оно воздаяние, туда ему и дорога, сквалыге!

Сердце главы Чжэна сократилось сильнее обычного. Он нервно сжал пальцами краешек стола:

– Как убили? Кто?

– Говорят, опять сумеречный убийца. Что-то он разошелся в последние дни, – поделился сплетней второй телохранитель.

– Да нет, – вяло возразил третий. – Тот следов не оставляет. А это подражатель какой-нибудь.

– Так и здесь следов нет! – не унимался второй.

– Он у него на груди ножом вырезал: «Так будет с каждым, кто посмеет взять мои деньги. Сумеречный убийца.» Что это по-твоему?

– Предупреждение…

– Да говорю тебе....

Они продолжали оживленно переругиваться, но глава Чжэн уже ничего не слышал. В висках зашумело, сердце стянуло стальным обручем. Ведь он точно знал и смысл этого послания, и его автора. Каким свободным он чувствовал себя еще недавно – заваривая чай. Ему казалось, что спровадить Цзяо Яна подальше – отличная идея. Но он не освободился – он просто спустил цепного пса с поводка. Его больше ничего не держит. И ничто не остановит.

Мир потемнел, закружился, стал зыбким и далеким. Главе Чжэну померещились его звериные глаза, почему-то излучающие кроваво-красный свет.

– Главе плохо! – где-то очень далеко закричала А-Ли. А потом все стихло.

Сквозь дыру в досчатом настиле, заменяющим второй этаж, можно разглядеть, как немой гробовщик открыл дверь и поклонился, пропуская маленького седого старика с жидкой бородкой и в тонких очках. Тот дал гробовщику блестящую монету, по номиналу и количеству эссенции – десятую долю бусины и медленно поднялся по шаткой лестнице.

– Я знал, что найду тебя здесь, А-Ян.

Ян приподнялся с тонкого матраса, расстеленного между простецким деревянным гробом и роскошным почти что саркофагом из цельного дуба, положил голову на руки поверх украшенной золотым тиснением крышки.

– Не думал вас больше увидеть, доктор Фу.

– Ты должен вернуться, – без предисловий заявил старик.

Ян удивленно распахнул глаза:

– Вернуться? Зачем? Я же только всем мешаю. Я не безропотный, не почтительный, одним словом – неудобный. Или глава внезапно раскаялся в своей дурацкой выходке?

– Глава Чжэн очень плох. Я пока поддерживаю в нем жизнь, но сердечный приступ в его возрасте… – доктор удрученно покачал головой.

– Я сочувствую, – без тени сочувствия произнес Ян.

– Ты нужен им, А-Ян, – доктор Фу привычно поправил пальцем очки и уточнил: – ты мне нужен.

Ян рассмеялся и цинично предупредил:

– Обещайте мне, что когда станете новым главой, не будете заставлять нас прикидываться безвольными тряпками, тогда вернусь.

– Обещаю, – тем не менее ответил доктор и заговорщически улыбнулся.

Из приоткрытого окна тянуло запахом промозглой сырости, разбавляя удушливый аромат сандала, который источали многочисленные ароматические палочки. Ян развалился на кушетке с потрескавшимся лаком на подлокотниках и неторопливо курил тонкую трубку. Сколько он уже не прикасался к опиуму? Два дня или три. И начал ощутимо скучать по этому дурманящему яду. Магия работала безукоризненно – но для него это стало своего рода медитацией, ритуалом. А если так – зачем отказывать себе в простых удовольствиях? Краем уха он услышал, как открывается дверь, и кто-то нерешительно переминается с ноги на ногу.

Конец ознакомительного фрагмента.