По лестнице они поднялись на последний, третий, этаж, и свернули в просторный коридор. Вместо стен здесь были широкие, выполненные из прозрачных стеклопакетов проемы, и Денис отчетливо разглядел ряды небольших аппаратов прямоугольной формы, в каждом из которых лежал младенец.

– Это инкубаторы? – не удержался он от вопроса.

– Да. – подтвердила девушка. – Нам сюда.

Она открыла неприметную дверь, за которой оказался просторный, светлый кабинет с широким столом и даже небольшим диванчиком для отдыха.

– Вы выращиваете детей? – Денис не мог прийти в себя от увиденного. Так и стоял в дверях, сжимая в руках кейс.

– Можно и так сказать. Поставь, пожалуйста, кейс на стол.

– Подожди. – Денис избавился от груза, и подошел вплотную к девушке. И уловил идущий от нее едва заметный фиалковый запах. – Что значит, выращиваете? Это клоны?

– Как тебя зовут? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Денис Титов.

– Ты очень любопытен, Денис Титов. – ее голос перестал быть вежливым, в нем скользнули нотки неприязни. – Клоны непродуктивны, они не разнообразят наш генофонд. Это естественные дети, просто находятся под контролем специалистов.

– Но это значит…

– Спасибо тебе за помощь, Денис Титов. – девушка бесцеремонно его оборвала. – Прости, мне нужно работать. Буду рада еще увидеться с тобой.

Денис понял, что ему недвусмысленно указали на выход, и не заставил просить дважды, только дверь за собой закрыл чуть громче, чем следовало. Но, едва выйдя из кабинета новой знакомой, он почти столкнулся с другой девушкой, на которой из одежды был только распахнутый медицинский халат, медленно бредущей вдоль прозрачной стены. Она, казалось, не замечала ничего вокруг, даже собственной наготы, только скользила рассеянным взглядом по детям за стеклом. Будто искала что-то очень важное, и никак не могла найти.

Она остановилась, дойдя почти до конца прозрачной стены, и бесшумно сползла на пол. Оторопь, охватившая Дениса от этой немой сцены, исчезла так же внезапно, как и появилась, и он бросился к этой девушке.

– С вами все хорошо?

На него смотрели сильно покрасневшие, заплаканные глаза на миловидном личике совсем еще юной девушки. Вряд ли ей было больше двадцати лет. И от этого взгляда мужчине стало невыносимо тоскливо, столько боли и отчаяния в нем читалось. Столько нечеловеческого страдания, что хотелось сесть рядом и рыдать вместе с ней.

– Они его забрали. Унесли…

– Кого? – ее голос был едва слышен, и Денис наклонился, чтобы разобрать хоть что-то из ее слов.

– Сына… Моего Сережку. Забрали. Я чувствую, он где-то здесь.

– Что значит, забрали? – удивился мужчина.

– Сказали, что он болеет… – глаза девушки уставились на него долгим взглядом. – Ты должен знать, где он. Отведи меня!

В коридоре раздались шаги, и Денис бросил туда быстрый взгляд. К ним приближались сразу три человека в белых костюмах с вышитым на груди цветком лотоса. Еще минута, и они подхватили девушку под руки, и стремительно увели прочь, одновременно пытаясь успокоить дежурными и ничего незначащими фразами. На Дениса никто из них не обратил никакого внимания, и мужчина счел за лучшее убраться из медицинского корпуса в свою неуютную, но уже ставшую привычной нору. За этот день было слишком много впечатлений, чтобы продолжать прогулку, нужно было как следует отдохнуть.

Но увиденное в коридорах перинатального корпуса все равно его не отпускало. Было во всем этом нечто странное, чему он никак не мог найти объяснения. И думать об этом тоже никак не мог перестать. Денис стал почти все свободное время проводить в больничном сквере, ища встречи с Ингой. Больше задать интересующие вопросы ему было некому. Но день проходил за днем, а девушка так и не появлялась.

Зато Денис стал отмечать другие странности. Пару раз в неделю к зданию перинатального корпуса приезжал вездеход, обычно под вечер. Черный с тремя зелеными полосками на бортах. Четверо крепких мужчин загружали этот вездеход небольшими черными свертками, и быстро уезжали. Весь процесс выглядел, как обычная утилизация отходов, если бы не одно «но». За эту самую утилизацию отвечал Денис, а эту процедуру проводили совершенно незнакомые мужчине люди. Не ставя его в известность.

Вечера Денис проводил за изучением программ и архивов в подброшенном компьютере, серьезно и основательно готовясь к реализации созревшего в голове плана. Сегрегация жителей уже не просто раздражала мужчину, выводила из себя. Он не знал, чья именно была авторизация в почтовой программе, но эта учетная запись дала ему доступ к серьезной и важной информации. И Титов, соблюдая предельную осторожность, изучал отчеты о жизни в черном секторе, порой едва сдерживая свой гнев, и искал ту железобетонную причину, после которой черный сектор можно будет поднять на открытый бунт. Искал, и не находил.

Информации было много. Травмы на производстве, пропажи людей, жалобы на питание и снабжение. Но это все было мелко, и явно недостаточно, чтобы раскачать несколько тысяч человек, и направить их силы на изменение уклада жизни. Толпа инертна, так ему объясняли в одном из подпольных лагерей подготовки революционеров. Толпа инертна, и заставить ее сдвинуться с места очень и очень тяжело. Особенно если надо направить ее гнев на людей вооруженных. Нужны сакральные жертвы, нужны чудовищные преступления. Даже провокации, в конце концов. Но Титов понимал, что для провокации сил ему не хватит, такое не делают в одиночку. А жертв и преступлений власти он пока не нашел. Даже не нашел, как эту власть зовут, и кто стоит во главе.