Екатерина выглядела растерянной и, словно бы, вдруг «поплыла». Но и Бармин чувствовал себя более чем странно, хотя и не мог с уверенностью сказать «что это было», и почему это «что-то» на него так подействовало: легкое головокружение, гул в ушах и размытый, импрессионистский рисунок действительности перед глазами, не говоря уже о не свойственной Ингвару Менгдену слабости в членах. Присутствующие, — а вокруг стола собралась уже практически вся их маленькая компания, — смотрели на них в полном недоумении, но пока молчали, так что в трапезной повисла тревожная, несколько напряженная тишина.

— Арамас [142] ? — нарушила тишину Екатерина. — Ты мачавар [143] , Ингвар?

— Извини, Екатерина, — очнулся он, — но я даже не знаю, что означают эти слова. Мне они незнакомы.

— Колдун? — неуверенно перевела альва.

— Так мы тут все, вроде бы, маги, — удивился ее заявлению Бармин. — Разве нет?

— Они маги, — кивнула жена Федора в сторону стола. — А мы — ты и я, — нет. Мы колдуны.

В принципе, Ингвар уже знал, что его магия непохожа на магию всех остальных людей, обладавших Даром и Силой. Но противопоставление? Впрочем, и такое возможно.

— В чем разница? — спросил он вслух.

— На тебе лежит благословение богини… — как-то невнятно объяснила женщина. — Ты встречался с Джеваной [144] .

«Ага, ага! — сообразил Бармин. — Она чувствует след терапии, устроенной Марой, но думает о какой-то другой богине!»

Вообще-то, не будучи склонен к мистике и религиозному мракобесию, Бармин воспринимал свою магию, как материалист. Существует, и это факт. Как действует не совсем понятно, но разобраться в основных принципах мыслящему человеку вполне по силам. Что же касается богов, то это уже совсем другая песня. Он даже встречу с Мареной предпочитал считать неким видением, грезой, образом, возникшим в умирающем мозгу мага, в то время как его организм и волшебная сила боролись с последствиями тяжелого ранения. Хотя и принимал в расчет возможность физического существования богов, полагая их, в этом случае, колдунами, обладающими сверхсилой. Впрочем, если появляется независимый свидетель, наука предпочитает исследовать феномен, не отвергая с порога никаких, даже самых диких предположений.

— Нет, — покачал он головой. — Не с Артемидой.

— Кто-то другой? — нахмурилась Екатерина, а Ингвар вдруг сообразил, что, если они с альвой относятся к одной и той же ветви магии, то возможно, он сможет «увидеть» ее колдовство в действии.

Дело в том, что по результату, и его стихийная магия, и магия всех прочих окружавших его людей, с точки зрения науки являлись примером невозможного. Что та магия, что другая нарушала фундаментальные законы природы и, прежде всего, причинно-следственную связь. И все-таки, будь ты хоть трижды материалистом, приходилось признать: магия существует, и это факт. Маг может зажечь огонь и добыть влагу из воздуха, телепортироваться и левитировать, и много чего еще. Однако Ингвар воспринимал лишь результат волхования. Процесс же был от него скрыт, хотя Ольга, Елена и Варвара в один голос утверждали, что видят, как колдуют другие маги. Впрочем, ни одна из них, не видела в действии уже его магию. Только результат. Однако, если его магия относится к тому же типу, что и магия Екатерины, то, по идее, он должен увидеть, что и как она делает, когда что-нибудь поджигает, например, ломает, поднимает в воздух или еще что.

— Ты не могла бы… — начал он осторожно. — Что-нибудь на твой выбор. Файербол… или еще что.

— Так? — Кажется, она поняла его правильно, поскольку тут же зажгла маленький огонек, плававший сантиметрах в пяти от ее раскрытой ладони.

— Да, да! — Бармин был в восхищении. Сейчас он впервые увидел чужую магию. Альва светилась, словно, была заключена в прозрачный кокон нежнейшего зеленого цвета. Сияние исходило от нее самой, но не распространялось за четко очерченные границы… Чего?

«Ореол [145] ! — вспомнил Бармин слово, прочитанное в небольшой старинной книжке по стихийной магии, единственной, которую он нашел в библиотеке княгини Кемской. — Она окружена ореолом!»

Итак, альва была окружена сейчас нежным сиянием, эманацией ее магии, и за пределы этого светящегося изнутри ореола уходила лишь тонкая, тончайшая золотая нить, соединяющая голову женщины, — вернее, точку между ее бровями, которую буддисты называют «третий глаз», — и огонек, плавающий в воздухе над раскрытой ладонью.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил он, зажигая крошечный файербол над своей ладонью.

— Если ты имеешь в виду ореол и вектор воздействия, — улыбнулась женщина, — то это так. Ты что никогда не встречал отмеченных богами?

— Отмеченные богами — это стихийные маги? — уточнил Бармин.

— Да, — кивнула альва, — так нас иногда называют. Но есть и другие, те, кто произошел от богов или встречался с ними лично. Их тоже считают получившими благословение богов.

— Какого цвета мой ореол? — Любопытство не порок, а движитель прогресса. Без него никак и никуда.

— Сиреневый, — сразу же ответила Екатерина, — но все-таки ближе к фиолетовому. И он очень плотный, почти непрозрачный.

— А вектор?

— Вектор, Ингвар, у всех золотой. Так какая богиня тебя благословила? Или это был бог?

«Отвечать или нет, вот в чем вопрос!»

Но и молчать было бы неприлично.

— Марена, — сказал он вслух.

— Марена? Геката [146] ? — переспросила альва. — Странно. В первый раз слышу, чтобы она кого-нибудь благословила.