Хороший урок, нужный и полезный, чтобы не наворотить по незнанию всяких глупостей. И раз уж речь зашла о том, что знания сила, в конце разговора Бармин задал-таки вопрос о наболевшем:

— У меня есть сестра, — сказал он, покосившись на майора Злобину. — Родная, старшая. Разница в шесть лет. Не замужем пока…

— Влюбились? — как о чем-то само собой разумеющемся, спросила профессор.

— Похоже на то.

— А она?

— Да вот, Ия Ильинична утверждает, что так оно и есть.

— Вы росли вместе? — уточнила тогда Мара Эдгаровна.

— Да в том-то и дело, что нет, — горестно вздохнул Бармин. — Не воспринимаю я ее, как сестру. Я только в марте узнал о ее существовании, а теперь мы, вроде бы, вместе живем. В смысле, в одном доме. И с нами еще ее подруга, на которой я собираюсь жениться.

— То есть, если бы не то, что она ваша родная сестра, стали бы ухаживать?

— Не знаю.

— Это вы говорите, потому что не можете отрешиться от уже известного вам факта, — объяснила профессор. — А вы попробуйте представить, что она вам всего лишь кузина. Что бы вы стали делать в этом случае?

— Но она же не кузина, а сестра!

— У нее какой ранг? — сменила женщина направление атаки.

— Девятый или десятый… Может быть, выше.

— У вас тоже девятый?

— Нет, — покачал головой Бармин. — У меня двенадцатый или выше. Я аттестацию не проходил.

— При таком раскладе, можете считать ее дальней родственницей. И вот еще что. Вы, Ингвар Сигурдович, как я понимаю, воспитывались вдали от цивилизации, оттого все это для вас непривычно и странно. Но вы умеете рационально мыслить, а потому дам я вам некую порцию фактов, чтобы было, о чем подумать на досуге. Точной статистики по этому вопросу, как вы, наверное, догадываетесь, нет, но по оценкам демографов и семейных психологов, среди высшей аристократии такие отношения не редкость, и в прошлом году, у нас в империи, было заключено четыре подобного рода брака. В двух случаях сестры стали первыми женами, в двух других — второй и третьей. И никто на их мужей пальцами не показывает. И последнее. Случаев отклонения в психическом, умственном или физическом развитии у детей, родившихся от кровосмесительной связи, не отмечается уже без малого двести лет. Что было раньше, мы не знаем, поскольку медицина и целительство находились в зачаточном состоянии, и точных данных по этому вопросу ученые-медикусы нам не оставили. Аминь!

Князь принял Игоря в Верхнем замке [99] , но поскольку встреча носила неофициальный и едва ли не конспиративный характер, подниматься на Замковый холм пришлось пешком. Впрочем, дорога была хорошая, выложенная гранитной брусчаткой, а они оба с майором находились в хорошей физической форме. Так что подъем дался без напряжения, а наверху их уже ждали. Молодой офицер проверил документы и провел внутрь замка через боковую калитку. Потом через двор к Западной башне [100] , где у них снова проверили документы, и затем на третий этаж в кабинет Великого князя. Вернее, в кабинет, который, судя по виду, не мог принадлежать самому Михаилу Ягеллону, впустили одного Игоря, попросив Ию обождать в приемной.

Бармин вошел, поклонился и, поскольку не последовало никаких указаний, остановился посередине кабинета, как раз напротив стола, за которым сидел Михаил. А тот и не думал ничего говорить. Сидел в кресле, смотрел на Игоря и молчал. Долго. Минут, наверное, пять. И что это значит, было неясно.

«Рассматривает он меня что ли? — задумался Игорь. — Или решает, каков должен быть исход?»

— Рад знакомству, — сказал, наконец, князь. — Знаю, времена для тебя, граф, сейчас непростые, но, верю, сдюжишь. Пока же скажу тебе то, что должен. Майорке своей можешь верить. Те, кто за ней стоит, зла тебе не желают, и станут помогать. Не по доброте душевной, а исходя из общей пользы. С этим все?

— Да! — снова поклонился Игорь.

— Я тебе тоже, скорее друг, чем враг или сторонний наблюдатель. Когда понадобится, помощь тебе окажу, если смогу, разумеется. Вот возьми! — И он протянул Игорю картонную карточку типа визитки. Но это был просто кусочек белого картона с отпечатанным на нем номером телефона.

— Номер телефона запомни, а карточку верни, — приказал князь, и Бармину ничего другого не оставалось, как минуту или две заучивать наизусть числовой ряд.

— Звонить только в крайнем случае! — напутствовал Михаил, когда, вернув карточку, Бармин хотел вернуться назад.

— Не торопись! — остановил его грозный собеседник, а Михаил Ягеллон таким и был, старым, седым медведем, которым в иных местах детей пугали. — Графство тебе вернут. Это вопрос решенный, а вот за все остальное придется тебе еще пободаться. Готов?

— Мне не привыкать, — пожал плечами Игорь. — Я, Ваше Высочество, почитай, всю жизнь борюсь за выживание. Так что, ничего нового.

— Хорошо, если так, — кивнул старик. — Возьми-ка вот это!

С этими словами Великий князь Русский и Литовский Михаил Ягеллон протянул Игорю конверт самого роскошного вида.

— Могу я спросить, что это? — спросил Игорь, принимая конверт.

— Это приглашение на охоту на кабанов, — усмехнулся в ответ князь. — Подвох в том, что приглашает тебя князь Андрей Северский. Знаешь, кто таков?

Бармин знал. Великий князь Андрей Романович Северский — младший брат императора и значит, как и князь Михаил, тоже Ягеллон. Не родной брат, единокровный, но не в этом дело. Князь являлся главой Тайного Приказа, а заодно еще и шефом жандармского корпуса. И, если этого мало, он скотина одновременно значился членом малого императорского совета и главой Легитимистской партии. То есть, был упертым роялистом и прожженным сукиным сыном.