Из коридора послышались редкие хлопки выстрелов. Еще через минуту затрещавший передатчик выплюнул:

– Чисто. С потолка льет, трупы еще горят.

– Сколько их?

– Под сотню – голос гоблина все же дрогнул.

Ну да… надо иметь привычку к подобному. Чтобы спокойно стоять там, в заливаемом водой коридоре, среди еще тлеющих скрюченных трупов…

– Закрепиться и ждать – приказала Ссака и повернулась к медикам – Этих наверх! А вы трое – давайте к разведчикам, а оттуда дальше до вот этого перекрестка. Без света! Без шума!

– Есть!

– Планы все те же? – уточнила наемница, полубезумной улыбкой показывая, как ей хочется, чтобы это веселье никогда не кончалось.

– Те же – кивнул я и шагнул за второй тройкой – Огнеметчики – за мной!

С визгом ожившие сервоприводы подчинились воле хозяев и нагруженные под полтора центнера парни зашагали за мной.

– Стонущая Кара мать вашу – пробормотал я, с плеском шагая по залитому водой полу.

Как рассказал один из пленных – они до жопы боялись именно этого оружия. Им была вооружена лишь служба безопасности. Да вообще все оружие было только у безопасников. Игстрелы страшны, но все же почти бесшумны и от них практически нет крови. Щелк – и ты мертв, а в груди только крохотная дырочка. Поэтому изредка случавшиеся здесь восстания обычно носили затяжной характер. Одна безобидная на вид смерть в день, долгие бессмысленные переговоры, многочисленные скучные обещания, частые упоминания про ценность любой жизни и важные гражданские права… Долго. Муторно. Надоедливо. И так родилась Кара. Воющий медленный снаряд казался предвестником великих бед – и таковым и оказался, когда был использован в первый раз. Взорвавшись огненным цветком в скоплении прячущихся за перевернутой мебелью ничем не защищенных гражданских… С тех пор мятежей больше не было.

А я вспомнил это оружие. Не с чужих слов, а в тот миг, когда услышал этот особенный мерзкий вой. Его вроде как разрабатывали специально – сам звук, а не снаряд. Проходя через особые отверстия в обрешетке крутящейся зажигательной мины, воздух порождал до жопы пугающий вой. Один показательный выстрел… и вот уже многочисленные джонки и плавучие острова спешно покидают мелководные лиманы разлившегося моря, оставляя позади полыхающего собрата. Горят плавучие огороды и соломенные жилища, умирает такая драгоценная сжигаемая земля, начинает проплавляться пластиковая многослойная основа и… плавучий кусок суши разваливается, с шипением уходя по воду. Захватчики прогнаны, и никто больше не будет ловить корпорационную рыбку и вычерпывать их же креветки… В следующий раз будет достаточно включить запись этого воя, чтобы вся кодла оборванных морских жителей ударились в бегство…

По втором разу вслед за штурмовиками проверяя боковые помещения, мы без проблем добрались до первого перекрестка и оказались на месте бойни. Тут у дебилов и случилась детонация… Выжгло к херам перекресток, метров по двадцать в каждую сторону коридоров и не меньше пяти комнат с распахнутыми дверьми – где ожидала приказа на штурм живая сила. Там их и запекло как праздничных уток в духовке… Вонь дикая, задымленность уже уходит, а льющая из потолочных форсунок вода уже ликвидировала угрозу. Шумно работающие под потолком моторы показывают, что вентиляция врублена на максимальную мощность. Автоматика сработала как надо.

Вот именно – автоматика.

Машины сделали как надо.

А гоблины опять обосрались…

Переступая руки и ноги с лопнувшей слезающей с темного мяса кожей, я миновал перекресток – не тот, что нужен нам – и пропустил вперед тяжелых огнеметчиков, когда впереди опять послышались взрывы. Они ускорились, а я замедлился и, услышав топот позади, прижался к стене – мимо пронеслась вся озлобленная стая, что рвалась урвать побольше «вкусного». За ними пробежала ухмыляющаяся Ссака, жестом показав, что все задачи по эвакуации и прочему успешно решены. Про тыловую группу страховки можно было не спрашивать – она есть и не уснет. Встретят подкрепление, закрепятся на доверенном участке и будут ждать дальнейших приказов. Рация на разгрузке едва слышно прохрипела. Укрывшись за дверным проемом, я повысил громкость, щелкнул кнопкой и начал ждать. Хрипящий голос Рэка заговорил сразу же, принявшись накачивать меня важной информацией.

На три этажа выше была попытка диверсии. Крупная группа вывалилась из технического коридора – не отмеченного на наших картах – и попыталась вынести к херам оставленный там отряд. Но они нарвались на жесткий отпор и полегли. Нам достался легкий экз Щелкунчик в полуисправном состоянии – уже двигается сюда. Малый отряд разведчиков идет тем техническим коридором и, судя по всему, это самопальная внешняя сухая галерея, что оббегает нисходящей спиралью весь Эдиториум. И размеры этой галереи такие, будто по ней не гоблины должны ходить, а гиганты какие шагать. Ступеней нет, но спуск крутоват. Плюс там полно камер наблюдения – функционирующих.

Ну да… От глаз ведьмы трусливый Монкар спрятался, а вот собственных гляделок напихал везде, где ему надо. Все верно… тупой он или нет, но главное правило сильных мира сего знает – за гоблинами нужен постоянный пригляд. И гляделок тем больше, чем глубже мы спускаемся в его болезненно чистое логово с золотыми огоньками…

Сам Рэк прибудет через час. Встречных наших подранков они взбодрили парой дополнительных уколов и отправили выше. Еще они тащат с собой новый сварочный аппарат, триста метров дополнительного кабеля и рвущееся в драку свежее мясо. Ну и жратву со свежим компотом…

Приняв доклад, я вырубил передатчик и пошел дальше.

– Троих положили! Медика! Трояну руку порвало!

Миновав отставших, я переступил лужу крови, обошел наваленных друг на друга безопасников в черных комбинезонах, отметив, что на них защитные шлемы с забралами и пластиковые кирасы. А в руках все те же игстрелы. Подхватив пару образцов, я закрепил из на разгрузке – интересные модели. По длине как укороченные винтовки, с парой дополнительных блоков по бокам, тяжелые, с удлиненными магазинами. Тут уже вооружение и снаряжение посерьезней.