***

Следующим утром я взяла свой велосипед, который одиноко стоял в гараже рядом с несколькими машинами Ланге и поехала кататься по округе. Конечно, перед этим спросила у Вальзера можно ли мне покидать особняк Райнера. Он ответил положительно, но сказал, что до обеда я должна вернуться, поскольку запись к портному никто не отменял.

Я проехалась по району и осмотрела дома. Думала доехать до Тиля, но он жил далеко, а времени и так было мало. К тому же, он жил в Глокенбахе, а я ненавидела этот округ потому, что там практически не было велосипедных дорожек. Меня и так уже однажды там сбили на машине.

Поэтому я просто заехала в магазинчик и там купила кофе, после чего села на скамейку и, улыбнувшись, сделала фото для Тиля. Хотела отправить ему его с надписью «Ты мог бы выпить кофе вместе со мной, но ты живешь черти где». Только сообщение написать не успела.

Внезапно, рядом со мной, сел какой-то мужчина. Высокий и жилистый. На вид, лет сорока двух и одет он был в костюм, но без пиджака.

– Доброе утро, госпожа Нагель, – сказал он мне. – Я пришел к вам по распоряжению одного человека. Он…

Мужчина не договорил. Из довольно неприметной машины, которая была припаркована около тротуара в пяти метрах от нас, вышло трое громил и сразу же направились в нашу сторону. Заметив их, незнакомец сразу встал со скамейки и куда-то побежал, тут же затерявшись в потоке людей.

Я с недоумением посмотрела на это бегство, а потом обернулась к громилам, которые уже стояли около меня. Их я знала. Уже неоднократно видела среди охраны Райнера.

– Что это было? – спросила у них.

– Журналист хотел взять у вас интервью, – ответил один из мужчин.

– Он говорил, что пришел по распоряжению какого-то человека, – я нахмурилась.

– Наверное, имел ввиду директора издательства.

Этот незнакомец мало был похож на журналиста. Да и Вальзер сказал, что пока что информация о том, что я дочь Ланге не распространялась. Но другого объяснения я тоже не видела.

О том, что, оказывается, за мной следовала охрана Райнера я решила поговорить с Вальзером, когда мы ехали к портному.

– Люди Райнера следят за мной?

– Да, – Вальзер ответил так, будто это само собой разумеется. – Это для вашей безопасности.

– А мне что-то угрожает? Я имею ввиду помимо журналистов, которым на просьбу об интервью я могла просто отказать, – хоть я все еще почему-то сомневалась, что тот человек был журналистом.

– Нет, но всегда лучше перестраховаться.

У портного мы пробыли не больше пяти минут. Он снял мерки, после чего отпустил меня.

Вальзер отвез меня в особняк Ланге и из окна гостиной я видела, что он о чем-то разговаривал с охраной.

***

Уже наступила ночь. Я приняла душ и переоделась в пижамные шорты и майку, после чего легла в кровать, но заснуть мне не дал стук в дверь. Пришел управляющий.

– Вас хочет видеть господин Ланге, – сказал мужчина, когда я открыла дверь и выглянула в коридор.

Я не понимала, зачем понадобилась Райнеру в такое позднее время, но все же надела легкий халат и, завязав пояс, пошла за управляющим. Очень сильно удивилась, когда мы зашли в правое крыло и еще сильнее недоумевала от того, что мы подошли к кабинету Ланге.

Управляющий мягко постучал в дверь и открыл ее, после чего пропустил меня внутрь.

Ланге сидел в кресле за своим столом. Как всегда, безупречный и холодный. Он просматривал какие-то бумаги и, рядом с ним стоял массивный хрустальный стакан, в котором виднелось совсем немного алкоголя, красивого медного цвета.

– Вам еще что-то нужно? – спросил управляющий у Ланге.

– Можешь идти, – ответил Райнер, все так же продолжая просматривать бумаги.

Вскоре за управляющим закрылась дверь и послышались его отдаляющиеся шаги. Оставшись наедине с Райнером я окинула взглядом кабинет, мысленно вспоминая, что ранее Ланге говорил забыть мне сюда дорогу, а сегодня сам сказал привести сюда.

– Что-то случилось? – спросила у мужчины, пытаясь узнать, почему он захотел увидеть меня в такое позднее время.

Ланге ничего не ответил. Лишь после того, как он просмотрел последний документ, положил его на стол и поднял на меня взгляд. Указал ладонью на подоконник и сказал, нет, приказал:

– Играй.

Я посмотрела на подоконник и увидела там футляр со скрипкой. С Молитором.

В груди сразу же затрепетало при мысли, что мне разрешали опять поиграть на ней и, против воли, на губах появилась счастливая улыбка.

– Вальтер говорил, что вы безразличны к музыке, – сказала, открывая футляр. Я была опьянена счастьем от того, что опять могла взять в руки Молитор, но краем сознания понимала, что что-то не так. Мужчина, равнодушный к музыке, приказал ночью привести меня к нему, чтобы я сыграла на скрипке.