Даже в деревне можно найти свое призвание. Главное, чтобы это призвание не изменило тебя самого.
Содержит нецензурную брань.
1
– Малой, батя дома?
Малой, хоть и был он уже на полголовы выше самого высокого мужика в деревне, все еще звался по привычке малым. Батя таскал его с собой по всякому делу, да и без дела вовсе, и пока ровесники где-то играли в своих компаниях, малой по-немногу становился своим в компании взрослых мужиков. К тому же, звали его, как батю, Пашей. Паша «батя» и Паша «малой».
– Дома, – Паша смотрит на соседа из под угрюмых тяжелых бровей, поджав пухлые жадные губы. Сидит на верхней ступеньке крыльца, как на троне.
– А позови-ка его. Дело есть.
– Не выйдет он. Хворый.
Сосед скривился. Задумался. Достал из кармана фуфайки потрепанную пачку «беломора». Смял папиросу. Закурил.
– И сильно хворый?
– Сильно. С вечера не встает. А че хотел-то, дядь Вась? Мож, я пособлю?
Дядя Вася окинул малого оценивающим взглядом. Здоровый парень. Хоть и шестнадцать годков, а здоровее большинства мужиков в деревне. Вроде, не робкий. Может и сгодится.
– Мож и пособишь. Бычка мне забить нужно. Один не управлюсь. Забивал ты уже скотину?
– Не забивал, – Паша поднялся со ступеньки. – Но думаю, управлюсь.
Сосед хохотнул:
– Смелый ты какой! А дурно тебе не станет? В обморок не рухнешь?
Малой хмурится. И без того угрюмый его вид становится угрожающим. Сжимает кулачищи:
– За себя переживай, дядь Вась.
– Уже переживаю! Глянь, какой грозный вымахал!
– Веди уже.
– Бате-то скажи, куда пошёл.
Паша отмахнулся:
– Не нужно. Спит он.
Дядя Вася уверенно потопал к своему сараю. Паша решительно шагал следом. «Не упаду ли я в обморок! – думал он. – Будто я девка какая. Сам у меня упадёшь, дед.» Злость предала уверенности и о предстоящем деле малой вовсе не думал, пока они с соседом не зашли в сарай.
Бычек стоял посреди сарая озираясь, словно в удивлении. Над левым задним копытом уже была плотно завязана веревка, через кольцо под балкой у крыши, протянутая к лебедке. Животное приветливо кивнуло знакомым лицам и потянулось навстречу, но веревка не дала сделать шаг.
Дядя Вася деловито прошёл мимо, взял в руки длинный нож. Кивнул на кувалду.
– Хватай. Будешь его глушить. Мне на то силёнок уже через раз хватает. Неохота скотинку мучить.
Паша взял кувалду в руки. Тяжеленькая. Сосед встал от бычка сбоку. Заткнул нож за пояс. Двумя руками взялся за рога и повернул голову животного.
– Короче, слушай. Бьешь точно меж глаз. Сильно бьешь, чтоб вырубить. Только по мне не попади!
– Не дрейфь. Рука у меня твердая.
– Ну готов? Бей.
Паша выдохнул. Уверенность уже оставила его. Руки, словно ватные, слушаться не хотели. Слегка затошнило. «Дурно тебе не станет?» – вспомнил он. Злость искрой пролетела из черепа к плечам. Взмах. Удар. Бычек рухнул на досчатый пол, укрытый полиэтиленовой пленкой. Дядя Вася вытащил нож и уверенным движением рассек кожу и сонную артерию животного. Кинулся к пульту лебедки. Электродвигатель медленно, но уверенно потянул тушу вверх.
– Таз! Таз подставь! – Огромный жестяной таз, почти ванна, стоит у стола. Паша, не отпуская кувалды, двинулся к нему. Понял, что дурно ему все-таки стало. В глазах темнеет. Воняет кровью. Горло саднит, будто вот-вот вырвет. Таз пинком отправил под тушу. Хотя, пока еще не тушу, пока еще – умирающего бычка, бьющегося в агонии.
Малой поставил кувалду и вышел из сарая. Под открытым небом стало чуть легче. Сзади подошел дядя Вася. Хлопнул по плечу:
Конец ознакомительного фрагмента.