«Ничего не готово! Все ужасно! Переделывать!!!» - панически надрывался внутренний голос.

– Вот и все… - повторила она, отчетливо понимая, что теперь действительно все. «Корабль» готов к премьере.

– Сделано.

Марьядек отер со лба пот. Браконьер, ставший характерным лицедеем, выдал все, что мог и даже чуточку сверх того. В подобного злодея верилось, его порочность больше не вызывала сомнений. Актерская практика сделала мрачного буку импозантным антигероем, который был неотразим для женщин, что пребывают в поисках сомнительных развлечений.

Жоакина казалась задумчивой и печальной, как призрак не от мира сего, будто все еще пребывала в роли праведной отшельницы. Кимуц присосался к фляжке, компенсируя целых полдня воздержания. Остальные члены труппы вели себя тоже как-то… потерянно, будто оказались в темную ночь у перекрестка дорог и без мудрого совета – куда повернуть. Кажется, всеми овладело чувство, описанное жадным польским дедушкой: что-то закончилось, что-то вот-вот начнется, а каким оно будет и принесет ли пользу, хрен бы знал.

– Все, закончили! – громко хлопнула ладонями Жоакина, выходя из образа мимимишной девицы, которая посвятила себя Пантократору. – Реквизит снимать аккуратно, сворачивать бережно! Мужское платье в ту корзину!

Все будто выдохнули, задвигались, включившись разом в дела и заботы настоящего момента. Гаваль заиграл что-то лирическое на инструменте, который он упорно именовал «волнистой флейтой», а Елена считала кривой и плохо сделанной дудкой. Хотя, надо сказать, менестрель выжимал годные мелодии даже из такого ущербного инструмента, и Жоакина пообещала музыканту с первого захода в большой город купить настоящую колесную лиру.

Елена натянула поглубже чепец, защищая уши от сквозняка, и отправилась проведать Артиго. Сегодня вечером предстояло снова лечить парня банками, которые показали себя очень хорошо, а также, наконец, пришло время для знаменитого «я твой отец!». Адаптация «Звездных войн» сильно помотала нервы рассказчице, главным образом за счет необходимости ловко объезжать на хромой козе политические вопросы. Оригинальная история о хорошей республике и дурной империи очень плохо звучала бы в мире, где, собственно, все было империей. Пришлось творчески импровизировать, и Елена не испытывала уверенности, что получилось хорошо, однако пациенту нравилось.

За три минувших дня Артиго пережил кризис, который едва не свел больного в могилу. Елена затруднилась бы сказать, кто сжег ей больше нервов: пациент, которого душили аритмия и мокрый, рвущий горло кашель; обезумевший Раньян, который стал опасно близок к тому, чтобы окончательно двинуться чердаком и прибить лекарку, что уморила больного или Жоакина, которая теперь уже явно воспринимала рыжую как соперницу. Елена спала по три-четыре часа в сутки, причем фехтмейстер не считал бессонницу и череду забот основанием для того, чтобы ставить обучение на паузу.

И все в итоге получилось, хотя Елена чувствовала себя постаревшей года на три-четыре.

А сколько же мне лет, невпопад задумалась она, подходя к «палате» для привилегированного пациента. Нет, ну, в самом деле, сколько? Особенно если пересчитать на местный календарь с девятнадцатью короткими месяцами…

Она подошла к пологу и остановилась, услышав голоса. Гамилла, которая не участвовала в последнем акте, развлекала больного, как могла, и получалось это хорошо. Во всяком случае, мальчишка смеялся тихо, слабо, но с искренним весельем,

– Семь… - провозгласил Артиго и сделал паузу, выбирая горизонталь. – И пять!

Он сказал это слишком громко и кашлянул. Елена сурово нахмурилась, прикидывая, как устроит пациенту словесную взбучку за нарушение инструкций – Мальчишке настрого воспрещалось нагружать глотку - но, вроде обошлось.

– Попал, - сообщила невидимая арбалетчица, и ребенок снова тихо рассмеялся. А лекарка невольно улыбнулась, думая, что в последнее время культурное обогащение Ойкумены двинулось семимильными шагами.

Артиго требовалось как-то развлекать, причем желательно попроще и поинтереснее. В поисках игры, которая была бы интересной, не слишком нагружала мозги больного и обходилась без специального снаряжения, Елена вспомнила поначалу про «крестики-нолики» - просто, удобно, можно играть на цере сколько угодно. А затем подумала – почему бы не «морской бой»? Игра адаптировалась вообще без изменений, благо корабельные сражения здесь предусматривали активную перестрелку, в том числе и зажигательными стрелами. Проблема досуга была в значительной мере закрыта.