— Ты самая большая умница. Проделать такую работу в одиночку, наверное, ты самая трудолюбивая и мудрая богиня во всей вселенной? — Погладив Сильф по голове, я схватил её слегка красноватые щёчки.

— Пуфсти… — Показав мне язычок, сказала Сильф.

— А если нет? — Хитро улыбнувшись спросил я.

— Тофда не получишь свою новую способность и из-за особенностей моего мира, будешь, как и все остальные мужчины кончать, лишь один раз в пять лет, на праздник плодоводия (плодородия). А если пуфтишь, я так и быть наделю тебя способностями суккуба, что бы обходишь это правило. Бе-е… — Вновь показывая мне язык, встав с меня, Сильф, одним щелчком наколдовала себе, на этот раз непрозрачный, белый сарафан. — Думаю, основное я тебе рассказала, а обо всём остальном узнаешь сам. Мне кажется, тебе понравится мой мир. Только не соврати, там всех девушек, а то на меня, совсем времени не останется. — Облизнувшись, Сильф принялась наполнять перед собой гигантскую руну. Когда она закончила прямо перед богиней появились врата, центр которых был похож на красное варево.

— Скажу сразу, чтобы ты не переживал. Я не против других девушек. — Явно, что-то замышляя, сказала Сильф, приближаясь ко мне. — Я хочу всем сердцем, чтобы ты насладился своей новой жизнью. Но пожалуйста, постарайся не забывать меня. — Подмигнув она продолжила. — Раз в год я буду тебя навешать. — Поцеловав меня на прощанье, на лице Сильф, появилась грустная улыбка.

— Разве мы не можем побыть вместе хотя бы ещё чуть подольше? — Спросил я, не понимая почему меня уже выпроваживают.

Обняв на прощанье, приблизившись к моему уху, Сильф прошептала. — Будь славным, бесполезная душа. За все триста тридцать четыре для, я молилась, что бы ты успел очнуться поскорее, но увы. — Шлёпнув меня по попке, Сильф укусила моё ушко, прошептав последние слова, что заставили меня задуматься, что же за мир меня ждет, перед тем как толкнуть в месиво. — Я богиня разврата и удачи, насладись моим миром. –

— Я тебя люб… — Падая в портал, попытался выкрикнуть я, жалея, что не сказал эти слова раньше, пока было время.

— И я… люблю тебя. — Чувствуя некую тревожность, впервые говоря эти слова любимому человеку, прошептала Сильф, смотря на закрывающийся портал.

Упав на мягкий пуфик, Сильф сжала одной рукой свою киску, наслаждаясь новой энергией, что неспешно текла в её теле

— Надеюсь, ты удовлетворишь мои желания… — Томно произнесла Сильф, наблюдая за экраном, что отображал рождение одной бесполезной души…

***

Снова тьма? Подумал я, в этот раз чувствуя совершенно другие ощущения. Точнее вообще их ощущая, по сравнению с тем временем, когда я ещё не обрел сосуд. Согревающее меня всего чувство было столь приятным, что я был не против остаться в нём на подольше, что бы немного подремать.

Что? Что происходит? Вскрикнул я в сердцах, чувствуя словно меня выталкивали. Стойте, остановитесь нет, нет, нет! Повторял я, почувствовав макушкой головы неприятный холод, что вскоре окутал всё моё тело.

***

— Поздравляю, у вас мальчик! — Сообщила церковнослужительница, радуясь успешно прошедшим родам.

— М-малышь… это мой мальчик! — Зарыдав от счастья, воскликнул Павел дрожащими губами, смотря на свою уставшую жену.

Наконец дождавшись, когда ребёнка искупают, мужчина аккуратно принял завернутого в пелёнки, беспрерывно кричащего, младенца, что словно был не рад своему рождению. Не придав особого значения, задумчивому лицу послушницы, что неспешно водила руками по телу маленького ребёнка, словно изучая, пока мыла его.

— Извините, что влезаю. Но эти шрамы… — Испуганно смотря сквозь пеленку, промолвила послушница, переживая за родителей. — Я уже видела подобное… не думаю, что он проживет долгую жизнь… — Печальным взглядом обведя испуганных её словами родителей, девушка постаралась объяснить. — Обычно дети рождаются шрамированными лишь в одном случае, когда их ядро в прошлой жизни было сильно изранено. Судя по увиденному… он проживет максимум двадцать лет, не больше. — Смотря на трясущуюся в страхе молодую маму, сказала церковнослужительница.

— Стойте, можно ли что-то сделать с этим? — Прижимая к груди маленькое чадо, что погрузилось в сон, спросил отец.

— Только молиться богине и надеяться, что шрамы вашего сына вызваны совершенно другим недугом. — Опуская руки, сказала девушка, молча кивнув головой, прощаясь с несчастными людьми, решив оставить их наедине, не в силах хоть чем-то помочь.

— Богиня нас благослови… — Рыдая, дрожащими от горя губами вымолвил Павел, передав жене её сына…

***

Проснувшись от сосущего в животе чувства, я открыл слипшиеся глаза. Как же сильно хочется есть, аж желудок сводит. Подумал я, с трудом осмотревшись по сторонам. Заметив мягкое на вид пузико, предположительно женское, с мыслью, что скорее всего это моя мать, я решил её разбудить. Пускай меня накормит, как ни как я её ребёнок.

Сказано-сделано, в следующую секунду потянувшись к животику мамы, с трудом прикоснувшись к цели, непослушными культяпками, я принялся трогать её плоское пузико, не в силах на что-то ещё. К своему удивлению, под малым слоем жирочка, я обнаружил твердый как сталь пресс. Хм, это мышцы у неё такие сильные? Или я невероятно слабый? Сложив два плюс два, я пришел к мысли, что, скорее всего, второе.

— Ммм? — Послышалось, тихое сопение откуда-то с верху. Следом за звуком, зашевелилось одеяло, что скрывало меня под собой, слегка щекоча нежную кожу.