Искушение

Аннотация

А бывает так, что миллионеру нельзя влюбиться? Венера Баргузинская получает предложение поработать в элитной клинике Лондона. Она собирается отказаться, но у нее не выходит.

Содержит нецензурную брань.

Сцена 1 Синяя Тойота плавно шла по вечерней автостраде Байкала, огибая озеро с левой стороны. Измученная длительной поездкой Венера устало положила голову на спинку кресла, и вяло посмотрела на мужа. Даже ранней весной, когда снег еще не собирался таять, цепляясь за растущий сосновый лес, не только на плавных склонах окружающих озеро, но и на асфальтовом покрытии, Андрею было жарко. Круглый год тот носил рубашки-поло. Те удачно подчеркивали его невероятно накаченные бицепсы. Она же тяжело вздохнула: – Каждый раз сплошное разочарование. Можно, никогда бы не поехала. – Все закончилось, малая, расслабься. Венера снова вздохнула, посмотрела на мужа более пристально. Казалось, он не замечал, как тесть, отец Венеры, пренебрежительно относиться к нему. Или же истинное отношение Ламы всей Бурятии и в самом деле его не интересовало. – Будто поездки радуют тебя? Муж улыбнулся, не сводя глаз с дороги, оторвал одну руку от руля и почесал окладистую бороду. Та походила на бороду лесоруба или охотника, в общем, по его мнению, настоящего мужчины. – Ты полагаешь, это важно? Много думаешь. Этой фразой он ступал на опасную землю, на запретную тему обсуждения великого Ламы. Но вероятно, даже его путешествие допекло до самых печенок, так что он продолжил: – Это наша жизнь, малая. Его рука с бороды, опустилась на колено жены, в теплом чулке. Помешкав секунду, двинулась под толстый край в разрез шерстяной юбки, которую Венера одела специально по случаю поездки в Ярикту. Дальний улус в Баргузинском районе Бурятии состоящий всего из двух улиц. Рука мужа на фоне женской ножки в сапожке, казалась огромной лапищей, помедлила, а затем поползла под ткань, по бедру глубже. Отчего Венера почувствовав прилив непрошеных ощущений, бросила многозначительный взгляд на мужа, пытаясь вспомнить, когда между ними случалась близость. Или приятная ласка, такая как сейчас. – Я не могу, не думать, что он знает. Мне от этого, не по себе, – прошептала она, поддаваясь навстречу, загораясь от импульсов прикосновения. Рука помедлив, двинулась дальше, ощупывая застежки на чулках и тонкую шелковую ленту, крепящуюся на пояске. Сильные пальцы исследовали аккуратно, ощупывая с аппетитом неизведанное. – Ты меня удивляешь, – произнес он, найдя преграду из тончайшей тесьмы. В глубине, там, где самое интересное, у нее всегда были сюрпризы. И Андрей в этом не сомневался. Там могли оказаться скромные стринги, насколько они вообще могли быть скромными. А могли трусики с прорезью, с бижутерией или ниткой жемчуга или что было бы вопиющим неуважением к отцу с какой-нибудь игрушкой внутри. От этого непристойного предположения ему стало жарко. Его жена предпочитала пикантное, необычное белье. И качество, и выбор заставляли об этом думать даже тогда, когда ее не было рядом. А это и бесило и заводило одновременно. Заставляло чувствовать себя бессильным. – Бантики? – Хотелось соблюсти уважение. – Она зарделась ярче. – Приятно думать, что ты гадаешь. Хочешь больше меня, чем ее. Мужские пальцы поглаживающие преграду замедлились, затем остановились. Андрей их вернул на руль, вызвав в ответ разочарованный вздох. Венера придирчиво поправила юбку и обидевшись, отвернулась. – Какой послушный характер, – не удержалась она от едкого замечания. – Думаю, она ревнует каждый божий день. – Не вмешивай Алису. Венера разочарованно повернулась к мужу. – Если так, давай остановимся. Ты продолжишь исследование. Тебе же хочется выяснить, что еще на мне? В чем именно. – Не начинай, не стоит заводиться. Это вовсе не отказ. И не наказание. Как ты думаешь. – Останови машину, черт возьми, – Венера гневно сверкнула глазами, повернувшись к мужу. Она уже не на шутку сердилась, сама не зная на кого. На него, на себя, на отца? Он послушно остановился у ближайшего кармана на дороге. Она вышла. Бухнула дверцей. Мгновенно остывая под ледяным вихрем, собрала руки на груди, чтобы не замерзнуть. Ей требовалось остыть. Требовалось собраться мыслями. Она оперлась о теплый капот, и несколько минут молчала. Смотрела вдаль, охлаждаясь от затмившего на миг сознание ничем несдержанного желания. Прямо сейчас, в этой чертовой тесной машине, ей хотелось заняться прямыми супружескими обязанностями. Проигнорировал звонок, Андрей вышел следом. Он примирительно посмотрел на жену. Встал рядом, тоже оперся на капот, пытаясь рассмотреть то, что видит она. – Прости. Не удержался. Знаешь же, насколько ты соблазнительна, – произнес он, разглядывая юбку, теплый меховой жакет и сапожки с чулками. Красивая женщина. Именно женщина, а не двадцатишестилетняя девушка. Она притягивала мужчин потрясающей сексуальностью, а вовсе не красотой. Всех, включая собственного мужа. Именно притягивала, но удержать не могла. – Если у вас настолько все хорошо, почему не хочешь? – спросила она, имея в виду его, любовницу и развод. Тот помолчал, затем устало вздохнул. – Пойдут слухи. На работе встанет вопрос. Ты знаешь Курумканского, он и так Алису ни во что не ставит. Загрызет. Венера кивнула. Загрызе-ет. Курумканский отец Алисы не одобрял связь дочери с женатым мужчиной. Но ему не было ведомо, связь существовала и до свадьбы, и толкнула Андрея на это вовсе не распутность его дочери, и не мужская похотливость, а сама Венера. Если Курумканский относился к Андрею снисходительно, то Лама Дордже Баргузинский не переносил зятя на дух. Да, определенно, загрызет. Ее вспышка желания прошла. – Он и тебя не привечает. Разнесет на тебе бубен, – согласилась она, давая понять, что остыла. – Твой отец весьма натренировал меня. Переживу. Выйдет на пенсию, тогда разведемся. А пока, потерпи, малая. Венера рассмеялась и с пониманием посмотрела на мужа. – Карьера, прежде всего. Он улыбнулся. – Какой цинизм, ай-я-ай, малая. Не нарывайся, я и так умираю от желания взять тебя. Он кивком указал на горячий капот. Венера улыбнулась шире, и все же не удержалась, прильнула к спортивной фигуре, поглаживая накаченный торс, угадывая, как под тканью рубашки-поло напрягаются, трепещут мышцы от ее пикантных прикосновений. Как муж умирает от желания, но не действует. И в этом весь он. – В следующий раз, думай, что делаешь. Ты же знаешь, как важно твое внимание. Твои реакции, вот здесь. – Венера… – И здесь. – Венера! – Как сильно… Ее рука опустилась ниже пояса, и проскользнув по воздуху ничего не задела, вернулась к хозяйке. – Пойдем в машину, пока не простыли, – предложил он, беря ее за тонкую талию, едва удерживаясь от значительных прикосновений, и открывая второй рукой дверь в салон машины. – Темнеет. Ты устала. Это всегда сказывается. Венера соглашаясь, кивнула, и позволила посадить себя в салон машины, где работала на полную мощность печь. Однозначно, Андрей прав. Путешествия в Ярикту, тревожили и ворошили глубокое чувство вины. Ее сжигал стыд перед отцом, перед великим человеком. Каждый раз она приходила в себя по несколько дней, пока хлопоты и будни с заботами не поглощали в водовороте дел. Андрей ее понимал, потому что те несколько неконтролируемых раз в год, что случались между ними, он считал изменой перед Алисой. Мучаемый виной перед любимой женщиной, он сам ничего не мог с собой поделать. Сексапильность жены выносила мозг, а доступность искушала душу. Он хотел. Всегда хотел. И в тоже время хранил верность перед любовницей. Пытался. – Только Алису не дразни. Она последнее время раздражительна. Словно у нее месячные, которые не заканчиваются. – Проверь на гормоны, – предложила буднично Венера, согреваясь и настраиваясь на оставшуюся часть дороги до Улан-Удэ в безмолвии. Лучше чем дразнить и распалять его и себя, в конце концов, он откажется, а она в одиночестве пойдет домой. Потому, стоило держать себя в руках. Но едва они тронулись в путь. Как их Тойота осторожно отскочила в сторону от своего вектора движения. Бентли идущий впереди, по дуге ушел в резкий вираж. Он пытался отойти, уклонится от летевшей навстречу пустой скорой помощи. Раздался режущий уши визг. Две машины с лязгом развернуло, как танцоров в танго. Затем сильный звук удара. Капот скорой смялся в лепешку со стороны водителя. В другом салоне виднелись двое. Кажется, пристегнутые. Первое, что отметилось, как в Бентли пассажир активно трясет девушку. Там сидели седовласый, импозантный дед-брутал, из последних сил борющийся за ускользающий тестостерон и молодая, словно лебедь, девушка. Лет двадцать, не меньше. Мгновение Венера с восхищением и в шоке разглядывала рыжий волос, молочно-белую кожу, контрастировавшую с красным вечерним платье с боа. Девушка дернулась, села прямо, словно кто вогнал кол. Из скорой помощи собранной гармошкой не доносилось ни звука. Взгляд Венеры вернулся к пассажирам. Андрей дал по тормозам, остановил машину, набирая свободной рукой сто двенадцать. А Венера, отстегивалась, и нервно вглядывалась в обе машины. Она выбиралась на улицу. На хорошо освещенной дороге валялись осколки стекла, чувствовалась вонь от дымящей резины. В нос били запахи металла и бензина. Но они не заглушали запах человеческой крови. – Кровь. Она чувствуя, как интенсивный аромат разносится на километры вокруг, прижила руку к носу. – Держи себя в руках. У вас все в порядке? – крикнул водителю Андрей, реагирующий спокойнее, чем жена. Сказывались годы работы в больнице. Водитель кивнул. Холодный ветер вывел ее из ступора. Из салона скорой помощи слышался скрип, выполз водитель. Она бросилась к салону скорой помощи, отворила дверь, мечась взглядом в поисках нужной сумки с набором для оказания первой помощи. «Кардиология», «Акушерство», «Реанимация». За эти секунды девушка и мужчина из второй машины тоже выбрались наружу. Брутал тут же рухнул на открытую дверь машины, и Венера подбежала к нему, подхватывая, помогая не упасть. Отмечая на ходу, что у него сильное головокружение, пот, боль и спазмы тошноты. Обильно выталкивалась кровь изо рта, и густой струей текла по подбородку, капая на асфальт. У него на шее виднелись кровоподтеки от ремней безопасности. – Я врач, не двигайтесь, – шептала она, проверяя по старой привычке его зрачки, пульс, осматривая тело, пока тот оседал на землю. – Внутреннее кровотечение. Помогите уложить, – с помощью водителя скорой, подвинули его ровно. – Нужен холод. Принесите снега. Водитель, словно робот, собрал часть сугроба и вывалил снег у ног. Тот рассыпался белыми комьями на черном покрытии. Она сгребала, не обращая внимания на то, как снег обжигает ладони, как почти не тает на холодном ветру. Выложила на живот, на ходу проверяя, вся ли одежда на пострадавшем свободная, нет ли где пережатия. Лежащий смотрел так серьезно, без малейших признаков паники. И его взгляд в растянувшихся на часы минутах успокаивал. А затем его компаньонка пнула колесо, огляделась, заметила возле своего спутника Венеру и, неожиданно резво налетев, со всего маху врезала ей по лицу кулаком. Голова ее от удара мотнулась. Боль оглушила, разошлась по ее лицу в зубы и челюсти. – Куда лезешь?! Оставь его в покое, сука! Венера даже сориентироваться не успела, как получила еще пару ударов меньшей силы. – Я сама все сделаю! Я буду им! Подоспел Андрей. Он скрутил беснующуюся, та вырывалась, изрыгая маты, извиваясь и пытаясь лягнуть в пах. – Эй, ты под наркотой что ли? Ну тише! – Нет! Нет. Я люблю его. Люблю. А тебя сука ненавижу. Всех вас ненавижу. Всех баб сраных не-на-ви-жу. Они боролись пару секунд. А затем девица неправдоподобно дернулась и разом обмякла в мужских руках. Кожа на ее лице приобрела фиолетовые оттенки вместо белых и казалась зеленоватой под светом желтых фонарей автострады. – Лежите, – велела Венера, понимая, что на скуле будет синяк. Люди по самым разным причинам ведут себя агрессивно, но в данном случае, все выглядело неправдоподобно киношным. Ведь она только помогла ее партнеру принять безопасное положение. Что здесь такого? Она подошла к ним, посмотрела на Андрея и проверила пульс девушки, сердцебиение. Муж отпустил ту на секунду, и та мешком повалилась на тонкий слой льда у края дороги. Он потряс ее. – Вставай. – Она мертва, – без сожаления произнесла Венера, разглядывая, как труп из фиолетового становится красным. На теле девушки виднелись гематомы и рубцы. – Надеюсь, бригада приедет вовремя. Нам вдвоем их не транспортировать. Замечательное окончание поездки, не находишь? Андрей устало кивнул. Возвращались они уставшие. Дождались скорой, милицейского патруля, заполнили документы и далеко за полночь приволоклись домой. Выпили чаю, приняли душ и легли спать. Венера задержалась в ванной, разглядывая скулу. Жизнь странная штука. Сегодня ты жив, а завтра нет. В больнице сталкиваешься с этим ежедневно, начинаешь ценить то, что есть. Она некоторое время задумчиво смотрела на спящего мужа, умаявшегося в общении с тестем, затем за рулем, а потом на трассе. Печально улыбнулась ему. Она не любила Андрея. Венера поняла это почти сразу же после свадьбы. Давно пора было с ним расстаться. Но он просил обратного. И это тоже было странным, как и вся нынешняя жизнь. Сцена 2 На следующее утро они торопливо собирались на работу. – Хочешь, чтобы Курумканский относился сносно, хотя бы не опаздывай, – ворчала она, распихивая мужа в бока, пока тот, не выполз из кровати. – Главное, чтобы ты ничего не забыла надеть, малая. Остальное подождет, – отшучивался он, зная, как она ненавидит опаздывать. Планерка и обход пациентов были назначены десять утра. Когда они пришли, Курумканский уже щурился. Только что руки не потер, в предвкушении выволочки. – Что ж, семья превыше всего, Венера Доржовна. Семейные обязанности никто не отменял. По помещению прокатились смешки коллег, а Алиса огненная брюнетка покраснела, пока Венера и Андрей усаживались на пустующие места. Венера попыталась сосредоточиться, неосознанно растирая кровоподтек от нанесенных вчера по лицу ударов. Ее тонкая кожа, хранила любые следы, даже от негрубого воздействия. Челюсть побаливала, но синяк благодаря мази, пожелтел. –Что ж, продолжим. Ваш вчерашний клиент, требуется пересадка. Что там по анализам, Алиса? – Хроническая почечная недостаточность и гемодиализ, пока не подойдет очередь в листе ожидания. – Что ж, реципиент у нас рок-звезда фигура большая и меня, – произнес он задумчиво. – Не захотел. Снова раздались смешки, а он продолжил: – Оно и не мудрено. Я его тоже не хочу. Как говорится, мужская особь о мужскую, сколько не трись, толку не будет. Если кто сможет доказать мне обратное, приходите вечером после пяти на сеновал. Думаю, обсудим премию Юнеско за человеческие достижения, в каких долях и кому достанется. Трудно было представить Батыра Хазановича, ростом в два метра, с типичными чертами бурята, по совместительству являющегося шаманом в Ольхонском районе занимающегося чем-то охальным с рок-звездой. Скорее это будет борьба или игра на топшууре. – Так что, если кто был на вчерашнем рок-фестивале, в обязательном порядке не рассказывайте мне. Ни-че-го. Боюсь, бубен не выдержит. Игорь Петрович, что по девушке? Патологоанатом скривился. – Умерла! – Да вы что? Хотелось бы, узнать от чьих страстных объятий скончалась красавица. В жизни своих дочерей такому в руки не доверю. Он выразительно посмотрел на Андрея, а затем ехидно улыбнулся Алисе. – Гм, так ничьих. Судмедэксперт написал, при торможении пострадавшая напряглась выкручивая руль, из-за чего перекрутила позвоночник. В момент удара получила травму. Пока кровь поступала из разорванных артерий, она жила. Кровоизлияние вопрос времени. Ее спутнику повезло больше. – Вот, что и требовалось доказать, везение вещь относительная – продолжил улыбаться Батыр Хазанович.– А, между прочим, девушка завещание составила и донор нашего реципиента. – Как донор? Венера не смогла сдержать вопроса от удивления. –А что, Венера Доржевна серьезная ныне молодежь. Находит человека, которому подходит донорски по органам, пишет завещание, тусит с ним, а потом умирает в автокатастрофе. И дарит почки. Не прелесть? Обычно если возникший реципиент не числился в листе ожидания на операцию, не планировал трансплантаций, тем более пересадки почек, то чтобы сделать пересадку, нужно попасть в лист ожидания, пожить в Москве, пока найдут подходящего донора. Опять же, нужна была федеральная квота. Также нужно иметь определенный возраст, требуются сопутствующие заболевания, и недлительный диализный стаж. У рок-звезды только последнее условие и соблюдалось. – Да, кто же в таком возрасте пишет? – Хороший вопрос, но нас не касается. Наша задача решить, кто будет оперировать? Он каверзно сощурился, оглядел собравшихся и хмыкнул. – Раз-два-три-четыре-пять. Пока он взвешивал театральную паузу, ей передали папку. Венера беглым взглядом осмотрела данные по пациенту. –Как насчет тебя? Она чуть не поперхнулась собственными слюнями. Ее? Да, ее за что? С вытянувшимся лицом, она посмотрела на старого шамана. – У меня недостаточно опыта, Батыр Хазанович. Нужно еще лет пять практики. Пожалейте, – от волнения по щекам потекли слезы, пока она уговаривающее, смотрела в ординаторской на коллег. Те старательно отводили взгляд, пряча сожаление, и только Алиса смотрела с ненавистью. – Так отказывайся, Венера Доржовна. Чего ждешь? Увольняйся. – Мне что, в ноги упасть? Только жизнь зазря. Ведь убью, и вся вина на мне. Второй раз. Батыр Хазанович! Он же старый. Организм не переживет. Ей хотелось все это прокричать, прямо здесь на планерке среди коллег, но она только смотрела на хитрого бурята, не чувствуя на щеках влагу. Ведь Джефри Смит страдает от алкогольной и наркотической зависимости. – Вы же видели органы на снимках. Он подошел к ней и ласково вытер большими пальцами слезы, убирая выбившиеся светлые волосы за уши Венеры. – Тебе духи будут помогать. Не позорь отца, – внушил, как ребенку. Последний аргумент казался убойным, но не издевательским. Никак нельзя спорить. Он же сам ей будто отец. Учитель. А позориться дочке Ламы не положено. Последнее время она редко бывала в дацанах. Только на праздники Монал Ченмо, да на Дуйнхоре. – Давно простирания делала? – Вчера вернулись с Ярикты. Венера только сопли вытерла, покачав головой по поводу простираний. Давно не делала. Стыдно было. Отец не желал часто ее видеть, зная про Андрея и ее загулы. – Езжай сегодня в Иволгинский, подношения сделай. В Иволгинский она, конечно, послушно съездит, куда ж деваться без уважения к старшим. Со слезами получит благословение. Молодые хирурги тоже плачут. Сначала от усталости в мединституте, затем от неудач при ассистировании интерном, а потом профессионалами, когда пациенты умирают. – Я хотел бы его оперировать. Курумканский обернулся, и пристально посмотрел на Андрея, а затем недовольно признался: – Буду иметь в виду. Нужно еще с клиентом договориться. По страховке он может выбрать любого. Он многозначительно посмотрел на Венеру. – Все свободны, кроме тебя. Оставшись наедине, он дал время ей ознакомиться с картой клиента, затем вздохнул: – Тебе пора браться за скальпель, дочка. Что было, то прошло. – Пусть лучше Андрей. – У него нет опыта. – Я с ассистирую. Курумканский повел взглядом, разглядывая висящие шаманские бубны вдоль белой стены. Он их повесил много лет назад, когда стал главным врачом отделения, отгонять злых духов. Они были подлинными, бурятскими. Потер лицо руками, разочарованно выдохнул: – Нет в нем, всем нутром чую. Нет. Понимаешь, не хочет людям помогать. О себе думает. Не его. – Все мы о себе думаем, – Венера спрятала взгляд, чувствуя, как согласна со сказанным полностью. Последнее время Андрей все меньше и меньше брал операций, больше занимался собой и пациентами, без хирургического вмешательства. Такое случалось с любым во время кризисов. – В тебе дар есть и жажда помочь, а в нем? – Может быть это все из-за Алисы? – Венера закусила нижнюю губу. Ничего не изменилось с тех пор, как прошло ее детство в доме Курумканских. Тогда она еще дружила с его дочерями. Она подняла на него стыдливый взгляд, пока он тер лицо. – Я давно хотела сказать… – Да, знаю я, что ты хочешь сказать. Думаешь, не знаю? Только женитьба это поступок, дочка. Как вы живете друг с другом ваше дело, а вот выбор он делал. – Наказываете Алису? – Не только. Все жду, поумнеет. Учиться начнет. – Мы планируем развестись. – Раз хороший, чего бежишь от него? – Вы как мой отец, – Венера облизнула губы, разглядывая Курумканского из под ресниц. – Знаешь, за что он не любит его? А я тебе скажу. За то, что не тянет он тебя, девочка. Думаешь, слепой, не вижу, что происходит? Или не понимаю, как вокруг тебя толпами вьются, – он сузил глаза, и его отеческий взгляд перестал быть наставническим, приобретая горячесть свойственную мужскому нутру. Хлыстнул им. Она всегда его воспринимала, как второго отца. И от такого откровения, Венера растерялась. Не нашла, что ответить. И ведь откликнулась. На долю секунду, на крохотный полу миг, ее нутро екнуло. Она виновато поджала губы. – Что ж, пошли, нам еще с клиентом общаться, а лучший английский у кого? Венера вздохнула. Ей всегда легко давались языки, насколько легко, что она серьезно думала, куда поступать, выбирая между лингвистическим и медицинским. В результате выбрала хирургию. И не пожалела. Сцена 3 Вип-палаты в городской больнице Улан-удэ располагались на пятом этаже. Оттуда открывался дивный вид на Селенгу разливающуюся многочисленными потоками, петляющая замысловатыми рисунками и огибающая город с двух сторон. И хотя пока река еще толком не растаяла, в это утро, никто из обитателей больницы не смотрел в окна. Новость, что в ней лежит настоящая рок-звезда быстро облетела округу. Слух о том, что вероятно, это миллионер, да еще и из самой Англии вызвал настоящий переполох в сонном распорядке дня. Ведь, если повезет, то можно не только лично повстречаться с богачом, но и выйти замуж. И весь персонал больницы, а также пациенты женского пола, от мала до велика, бедные и по богаче обсуждали эту возможность на каждом углу. Все они смаковали детали аварии, пересказывали друг другу новости о том, что планируется серьезная операция, и что возможно ее будут делать в Москве. А может быть, сам Президент прилетит для сопровождения звезды, так как является его почетным фанатом. Те, кто был по наглее и мечтал взять быка за рога толпились у входа и за входом в вип-коридора, куда как в святая святых Прасковья Дмитриевна посторонних не пускала, жутким взглядом и страшным голосом отсекая размечтавшихся, лишь одной своей не малогабаритной фигурой. Хотя нужно заметить скулы ее уже сводило от приторного выражения спокойствия, сквозь которое прорывалось желание сходить домой и взять у мужа двустволку заряженную солью, дабы охладить пыл очередного посольства невест и визитеров думающих, что они способны дать фору любому журналисту. Поэтому когда к ней подошли двое мужчин с накинутыми, поверх элегантных деловых костюмов из знаменитой английской шерсти, белыми халатами, она, ленясь оторвать зад от стула, зычным голосом устало гаркнула: – Вы куда!? – Они юристы, – из-за их плеч высунулась Алиса Курумканская, а под нос слеповатой Прасковьи Дмитриевны просунула справку, наспех нацарапанную на вахте, перекосившимся почерком вахтерши. Венера наблюдавшая за этой встречей с Курумканским двигалась в том же направлении не могла не отметить, ни костюмы, ни смартфоны в руках иностранцев, ни зимние пальто или даже дорогие кожаные ботинки, ничего из этого не выделяло пришедших из толпы. Мужчины не растворялись на общем фоне только из-за высокого роста. Их спортивные фигуры, широкие плечи, узкие талии, не это в них притягивало взгляд, а напряжение их тел. Как хирургу ей прекрасно известно, где у людей находиться какая мышца. И то, что не заметно простому глазу, часто выдавало знающему довольно много информации. У этих двух в мышцах и движениях читалась налитая сила. Находясь в равновесии, тело каждого буквально перетекало от напряженной заряженной активности в концентрированное расслабление мышц, а затем в твердость и на новый цикл активности. Все вместе если присмотреться со стороны – завораживало зрелостью движений, выдавая в этом компенсационном напряжении сильных личностей. Ни орлиный взор глаз с необычным миндалевидным разрезом, ни острые губы на треугольном лице с высокими скулами, ни пышный искусно стриженный, как смола или серебро волосы – ничто так не притягивало, как это. Юристы прошли внутрь, а Курумканский фыркнув на собравшуюся толпу, разогнал ее грозным взглядом. – Устроили зоопарк, – ругался он.– Прасковья Дмитриевна, кто разрешал пропускать этих? – Справка же, справочка была. – Что ж любая бумажка справка? Забрал ее со стола, и направился внутрь, дойдя до палаты номер один. Толкнул дверь. В палате двое мужчин стояли, а Джефри Смит, тот самый, которому Венера оказала первую помощь, лежал. Его матрас был слегка приподнят, чтобы тот мог общаться с посетителями. – Позвольте представить моих юристов, – перевела с легкостью Алиса, кокетливо улыбаясь этим самым юристам-атлетам, и будто намеренно, игнорируя мрачный взгляд отца. – Чем обязан, – спросил тот, понимая, что пришли те сюда не просто так. – Изабелла вас раскрасила, мисс, – улыбнулся Джефри, обратившись неожиданно к Венере, привлекая всеобщее внимание к ее персоне. Венера же не проходя вглубь комнаты, примостилась у входа, разглядывая всех, теперь вынуждена была улыбнуться в ответ и кивнуть. – Так бывает, когда происходит кровоизлияние в мозг. Ваша подруга не виновата, – ответила она, понимая, что два юриста смотрят на нее, крайне внимательно, изучающе. Особенно черноволосый. И от этих неуютных взглядов никуда не деться. – Они здесь, чтобы уладить правовые моменты, составить договор. Марс Брицкриг, – обратился он, представив первого юриста, к Курумканскому. Последнему все происходящее все меньше и меньше нравилось. Кивнул черноволосый мужчина, перестал изучать Венеру и теперь предельно внимательно смотрел на Курумканского. Словно пытаясь разгадать какие отношения связывали главу отделения и пришедшею с ним девушку. Его взгляд смотрел сквозь старого шамана, и как будто снова сворачивал на Венеру. Отчего той хотелось побыстрее завершить встречу. Призваться отчего именно, было выше ее сил. В этот момент Венера почему-то остро пожалела, что не носит обручального кольца. А затем, удивленно осознала, что даже не знает, где оно лежит дома. – Но если вы поможете разрешить наше пари. Для нас будет же лучше. Это Мэдокс Мэдс. Второй мужчина постарше, весь седой, показался ей не менее привлекательным. Настолько, что подумалось, даже любопытно, не уже ли все иностранные юристы такие? Идиотская мысль, но именно она мешала сосредоточиться. А если еще точнее, то взгляд черноволосого, продолжившего изучение ее персоны. Джефри Смит смотрел теперь на Венеру с усмешкой, и собирался рассказать о сути пари, когда Курумканский вскинул руки вверх, перебив его. – Вы выбрали врача? Хотел предложить с нашей стороны Венеру Баргузинскую, – он протянул руку в ее сторону, представляя. – Лучший специалист. Мужчины повернулись к Джефри, который смотрел на нее все с той же улыбкой, застывшей, ничего не значащей и вежливо-обходительной. И в тоже время весьма раздраженной на вмешавшегося Курумканского. Весь вид которого показывал, что все ту находятся строго по делу, и никакого нарушения субординации в отношении своих подопечных он допускать не собирается и не может. Джефри Смит развел руки глядя на нее. Слегка улыбнулся, мол в следующий раз, моя дорогая. – Я выбрал Андрея Ритмова, – сухо сообщил Смит. – Почему? – У него не было в биографии негативных инцидентов, – сообщил Мэдокс. Венера лишь дернула плечами, понимающе кивнула. Это даже не требовало перевода. Курумканский нахмурился и понял все без ее слов. В ее биографии и в самом деле был негативный случай. Он покачал головой. – У всех бывает, случаются подобные случаи. Венера лучший мой хирург, и думаю и в Забайкалье. – Вы не поняли, мы сделали выбор, – с нажимом произнес Мэдокс, и Курумканский всплеснул руками, взревел: – В деле указано, ее вины нет. Венера вышла за дверь, не дослушав, прислонилась спиной к стене. Ей не смыть пятно позора. Не смыть, сколько бы жизней она не спасла после. Люди судят не объективно, а субъективно, а в вопросах здоровья тем более. И этот случай ей будут припоминать и не простят. А готова ли она простить себя? Ведь она и сама не желала оперировать, но ей все же больно. Больно от отказа. От не выбора ее, как профессионала. Из палаты вышла Алиса. Остановилась, она взглядом разбирала Венеру с некоторым призрением. И эта остервенелость двух заклятых подруг, Венере поднадоела. Надоело терпеть. Затем она с удивлением отмечала, что за последнее время Алиса расцвела. Прибавила в груди и как-то целиком стала выглядеть женственнее. Дамское самолюбие напомнило о себе неприятным ощущением внизу живота. – Думаю, ты заслужила, – заявила та не в силах скрыть триумфа и злорадства над давней соперницей. Что с того, что выбрали не Венеру, любовнице муже и бывшей подруге? Выходит, они не просто соперницы. Она по-новому взглянула на нее, пока та слегка улыбнувшись, вздыхала: – Боже, какие мужики. У всех наших баб в отделении слюни текут. – К чему столько откровений? За последние годы бывшая подруга не сказала ей и двух десятков слов. А ведь когда-то были, не разлей вода. – Передай Андрею, я не смогу сегодня, – она бросила взгляд на дверь палаты. – Передай сама. – Это не мне сделали пять лет назад предложение и женились. Так что вы чаще видитесь. Венера выпрямилась, сжав кулаки. – Он не мой любовник. – И не мой. Алиса таинственно повела бровью, повернулась и пошла по своим делам. Оставив Венеру в удивлении смотреть вслед. Все это происходило на глазах у Прасковьи Дмитриевны, которая на время забыла о своем желании сходит домой за ружьем, об усталости и о посетителях в Вип-палате. Вместо этого, разинув рот она словно в сериале впитывала подробности пикировки для новой сплетни. Эка новинка, любимица Курумканского увела у его дочери жениха. И кого? Такого талантливого и несчастного. А теперь они несчастные любовники. Ой-ёо-ёй! Адвокаты и Вип-больной тут же уступили в ее рейтинге новостей первую строчку и, она спохватившись, старательно отвела взгляд от двух молодых женщин, делая вид, что читает принесенные до этого справки-пропуска. Сцена 4 Всю свою жизнь Андрей старался быть положительным мальчиком. Он родился единственным ребенком в семье, принадлежащей к нижнему социальному классу. Большая часть его родни не имела образования. Матери и отцу повезло первыми в роду получить еще при СССР средне профильное образование, за счет государственных стипендий и родители гордились небольшим домиком поблизости с Улан-Удэ и тем, что у них есть сын. Они стремились дать ему непременно лучшее. Отец преподавал русский язык, а мать рисование в местной школе-интернате и оба делали все возможное, чтобы сын участвовал в самого разного конкурсах и олимпиадах, чтобы попасть в математическую школу города, куда ходили отпрыски богатых семей области. Когда появилась такая возможность, они ей воспользовались и в скорости в возрасте тринадцати лет, Андрей переехал в Улан-Удэ к городским родственникам, проводя дома только каникулы. Город перевернул представления подростка о жизни. Андрей быстро понял, что его семья далеко не богата и далеко не так блестяща, как у одноклассников. Дети крупных чиновников с изощренной нелюбовью отнеслись к умнику, который попал в их общество, за свои оценки. И Андрей не рассказывал об издевательствах и подколках никому, молча снося побои. Вместо этого он посещал сарай родни, где таскал гантели и тяжелые ящики, наращивая мускулатуру, чтобы постоять за себя. В семье никогда не водилось денег. Зарплата местных учителей, оставляла желать лучшего. Им хватало на еду и самое необходимое, поэтому ему рано пришлось думать о том, как заработать на новые штаны и тетради. И видя, как богатые сынки и дочери гоняют на превосходных тачках, одетые в новинки по городской моде, он понял, всему в этом мире есть цена. И если тебе не повезло родиться в успешной семье, придется зарабатывать и потеть. Андрей не желал родительской судьбы, ни себе, ни своему потомству, поэтому он выбрал престижную профессию и поступил в медицинский ВУЗ. Его не волновало здоровье людей или проблемы медицины, ему хотелось – уважения и денег. Профессия хирурга отвечала и тому и другому. Он мечтал о большом доме в центре города, о богатой жизни, и обо все том, о чем мечтают студенты, которым не хватает даже на хлеб с молоком. Когда он познакомился с Алисой Курумканской недалекой, аппетитной шатенкой получающей один за другим неуды по заданиям на семинарах и контрольным, но при этом являющейся пусть не дочерью богача, но главного хирурга города, он влюбился. Он понимал, что ему нечего предложить, кроме помощи с урокам, и себя. Предложил и то и другое. Алиса разбалованная лишними деньгами в кармане знала толк в тряпках и развлечениях, но не в биологии и анатомии, без радости приняла ухаживания. Считая, что по крайней мере, у парня хорошие внешние данные. Так мало по малу, она привыкла к присутствию верного рыцаря спасающего ее зачетку и готового сокрушить любого обидчика на пути. К Алисе прилагались две блондинки, надоедливая младшая сестра Ульяна и верная подруга Венера. Ульянка мелкая сопля, все время мечтала заполучить хоть толику внимания ухажера сестры, раздражала неимоверно. А вот подруга… Уверенная, обольстительно сексуальная та, притягивала взгляды городских парней. Хотя ее отец был даже более грозен, чем Курумканский. Прежде чем вдуть красавице, нужно было вооружится четками и шапкой, как у петуха, в народе называемые малгай. Потому ухажеров у красавицы не было, так как боялись главного Ламу Бурятии и всего буддизма России, как черти ладана. Вот у кого не имелось сложностей в учебе, и она явно выбрала профессию по душе. Так что Венера помогала в сложных моментах и Андрею и Алисе, казалось учиться играючи. Они обе посещали студенческую тренажёру, где Андрей подрабатывал тренером и благодаря болтливости Алисе, он вскорости узнал о странной любви подружки к необычному белью. Вроде бы незначительная деталь. Любит человек красивые трусики и лифчики. Но для молодого студента это оказалось фетишем. Бывало он подгадывал время, крался в раздевалку, пока девчонки скакали на аэробике. Ее белье волновало, сводило с ума. В отличие от доступной Алисы, Венера не была замечена с кем-то из парней. Казалось, вообще не интересуется сексом или отношениями. Вечно серьезная, собранная, она говорила либо об учебе, либо о хуралах и дацанах, либо о трансплантологии. И если бы не яркая внешность, ее легко можно было бы отнести к ботаникам. В одну из бурных ссор с Алисой, на последнем курсе он назло и соблазнившись перспективами, сделал предложение Венере. Она никак не ожидала от него такого поступка. Растерялась. Неожиданно, при всей группе, встал на колено и протянул приготовленную для Алисы коробку с кольцом – ей. – Выходи за меня, – выдохнул он, смущаясь собственной дерзости. Было видно, как Венера колеблется, злиться, понимает, как на них все пялятся, а затем собравшись, чуть заметно кивнула. Она взяла кольцо. – Я согласна. Поднялся такой шум в группе, что события последующих трех месяцев подготовки к свадьбе, радость родителей с выбором сына, и рыдания и проклятия Алисы, все смешалось в ком образов без четких воспоминаний. Зачем он сделал то предложение, Андрей и сам не мог себе признаться. Спустя несколько месяцев после свадьбы он осознал чудовищность своего поступка. Как ни мила была новоиспеченная жена, как не горяча в постели и умнее на лекциях, сердце его принадлежало взбалмошной, не разумной, но любимой Алисе. И Венера это тоже осознала. Мучились все трое. Прошло четыре года, прежде чем Андрею удалось снискать хотя бы приветствия от бывшей подруги. К тому моменту та успела выйти замуж. Вероятно, именно развод заставил обиженную бывшую подружку взглянуть правде в глаза, она все еще любила неверного предателя. Так начался тайный роман Андрея и Алисы. Страстный, примирительный, полный сожаления о сделанных ошибках. И все бы ничего, но отец Алисы застукал влюбленных в одной из вип-палат, где они занимались отнюдь не работой. Алиса понимала, если Андрей и Венера разведутся, отец обвинит ее. Любовники решили подождать. И Венера не возражала, терпелива выжидая, когда ситуация с их браком разрушиться сама собой. Она строила карьеру, ходила на работу и много училась. Но прошел целый год, и теперь Алиса не спешила замуж за Андрея. Первые пылкие примирения утихли, жизнь пошла по прежним канонам. Казалось всех, все устраивает. И Венеру и Алису. Но это была только видимая часть айсберга, под названием «У нас все прекрасно». Накануне, после случившийся аварии с поездки в Ярикту, и беседы о выборе хирурга для супер рок-звезды, красивый айсберг раскололся надвое, и скрытая подводная часть всплыла на поверхность. Случилось то, что должно случиться, и никто этого не ожидал. В день операции, Венера вышла из квартиры в шесть утра. Она проворачивала ключи в замке и ощущала внутри живота напряженный спазм от ожидания. Дело было даже не в Андрее, которого она видела только на работе. А в том, что казалось, их отношения дошли до точки кипения. С момента назначения ведущим врачом рок-звезды, он все время срывался, никак не мог собраться и что хуже всего никак не объяснил причины и мотивы поведения. Ноги несли ее по липкому снегу к машине и она, каким-то внутренним чутьем понимала, что предчувствия ее не обманывают. Улан-Удэ в предрассветных сумерках отражал свет фонарей витринами, мигая неоновыми вывесками, позевывая темными окнами многоэтажек. Мысли ее устремились к операции. В клинике и раздевалке, казалось тихо. Где-то стайкой бродили интерны. Они пьют кофе и готовятся к сложному дежурству. Она сама была такой несколько лет назад. В двух-трех операционных ведутся срочные операции, две готовят для утра. Она вошла в раздевалку и присела на скамейку, собираясь с мыслями и духом. В тишине перед рассветом ее охватило чувство неуверенности, но уже другое. Профессиональное. Венера неосознанно растирала заживший кровоподтек от нанесенных по лицу ударов. Челюсть еще побаливала. В раздевалку влетел Курумканский и окинув помещение злым взглядом, мотнул головой. Она поняла вот оно. Оно, то, что ее так тревожит и грызет с утра. – Его нет, – сообщил он. – На звонки не отвечает. Они планировали начать в девять утра. Пациент готов, проводились последние анализы и приготовления. А главного хирурга-трансплантолога не было на месте. Венера только моргнула. Как нет? – Нигде. Гребанный ублюдок. Собирайся, – скомандовал он ей, и вышел из раздевалки. В следующую секунду, она уже была на ногах и едва поспевала за Курумканским, шагающим к выходу. – Я так понимаю, дома не объявлялся? – Нет. Он вдруг остановился, резко повернулся к ней и выдохнул: – Подумай, где он может быть, кроме Алисы. Где? –Я не знаю, – Венера, растерянно хлопала глазами. – Давно дома не ночевал? – Дней пять, – она припоминала, что с того самого разговора на планерке, они виделись только на работе и выглядел он не важно. Растрёпанный, осунувшийся, небритый, он походил на человека, у которого великое горе. Курумканский потер свое не бритое лицо и закрыл глаза. – Подумай, ты его жена, где он может быть? Где обычно, этот засранец заливает горе? Венера пару секунд пыталась понять, о чем он, а затем кивнула. – На выезде из города, шатры, где поют. – Поехали. И спустя пять минут, они ехали по Улан-Удэ, в направлении выезда на Байкал. – Что происходит? – Алиса замуж собралась, – ответил тот, после некоторой паузы. – Бросила твоего кабеля. – За кого? – Одного из этих. Адвокатов Смита. – За пять дней? –Как видишь, ей не требуется много времени, на раздумье. Дальше Венера ехала молча, сворачивая на нужных поворотах и пропуская машины. Они приехал в кафе, и войдя внутрь очень скоро увидели среди засидевшихся посетителей Андрея. Он пил и судя по внешнему виду давно. – Какие люди, – разулыбался он, пока Курумканский оплачивал счет. – Ты забыл, про операцию? – спросила она, понимая, что происходит что-то запредельное. Никогда подобного, Андрей себе не позволял. Не заливал депрессии алкоголем и кого-то подводил. – Жена моя, – он икнул. – И тоже, а-аха. Они взяли его под руки и дотащили до машины, под ругань Курумканского, загрузили внутрь. – Что теперь? Курумканский зло следил за трассой, и было видно, как его трясет и еще миг он взорвется, как разрывная граната, засыпая осколками салон. – Он же… – Козел. Шаман едва сдерживая бешенство, бросил испепеляющий взгляд на безмятежно спящего на заднем сиденье Андрея, а затем на Венеру. – Езжай в клинику. Воткнем физраствор, привезем в операционную. Проведешь операцию, а по бумагам проведем этого. Потом, пусть шагает на все четыре стороны. – А если узнают? – Узнают, так узнают. Нам, что? Поехали. Венера завела мотор. Сколько она себя помнила, она всегда хотела стать врачом-трансплантологом. И в ее желании не было ничего благородного. Венера натянула шапку, собирая светлые локоны в нее, надела сине-зеленую маску, перчатки. Последние детали одежды. Все, она готова. Вошла в операционную. Осмотрела всех. Почки уже привезли. Катя Шевцова, анестезиолог, стоит наготове. Другие члены команды рядом. Кто-то по привычке в ослепительно-огненном рассвете, включил фоном Линдси Стерлинг, и веселая скрипка с битом заритмировала и понеслась по пространству комнаты. Рядом на каталке спал Андрей. Его также обработали и укрыли синей тканью. Формально он присутствовал на операции. Формально они были мужем и женой, подумалось ей, пока она смотрела на пустой операционный стол, готовый к работе. Смита ввели в наркоз и приготовили к операции. Венера прикрыла глаза и открыла, оставляя эмоции за спиной. Больше человек, лежащий на столе, не являлся таковым. Работать. Обычно в операционных бывает болтовня. Шутки, обсуждение важных событий в жизни под негромкую музыку. В конце концов, много часов стоять на ногах в полном молчании изо дня в день невозможно. Но на этой операции (ее первой самостоятельной) все молчали. Венера сосредоточилась, слишком нервничала, чтобы обсуждать что-то еще. Уверенным движением она зажала подвздошную вену реципиента. Разрез получился не слишком глубоким. С помощью ножниц с круглыми концами расширила разрез так, чтобы тот оказался таким же, как размер почечной вены. Катя поднесла первую почку к операционному столу, ассистент подал проленовую нить, и она сделала первый шов. – Маннитол и лазинг готовы? – спросила сухим фальцетом, склоняясь над пациентом, перехватывая в руках зажим и скальпель. Шов будет временным, затем во втором стежке, уже внутри подвздошной вены, изготовила еще стежок, сшивая ее с донорской почечной веной изнутри. Сблизила венозные концы и поместила почку внутрь тела, очень аккуратно связывая места соединения несколькими узлами. Отвела назад, пока подавали новую иголку с нитью, и потихоньку снаружи внутрь начала сшивать стенки. Перешла к артерии. Небольшое отверстие и увеличение в артерии с помощью перфоратора, подхват через пять миллиметров. Затем соединение подвздошной вены с почечной движением изнутри. Важно протянуть почечную артерию вниз к подвздошной – опасный момент, зафиксировать несколькими узлами. Снова сшивание изнутри. Самое сложное сшить, аккуратно охватывая все слои артерий, чтобы не образовалось лоскутов. Действие за действием. Она чувствовала, как от сосредоточенности капли пота выступают на лбу. Все. Готово. Момент истины. Она все сделала правильно? Катя не спеша сняла зажимы. Команда уставилась на только что пересаженную почку. – Не розовеет, – пошептала анестезиолог, почти неслышно. Венера физически ощутила, как бледнеет. Она говорила. Ей рано. У нее недостаточно опыта. Виновата! Бросила взгляд на ширму. Он умрет из-за нее, так как она не справилась. Джефри Смит умрет из-а нее. Надо дышать, нужно собраться. Венера! Соберись. Она аккуратно, немного подвинула пальцем почку внутрь. Чуть ли не сжала в дрожащих пальцах, взмолилась про себя «Ом мани падме хум» и снова замерла. Взяла пациента за запястье, посмотрела в сторону, где лежала голова. Команда задержала дыхание. – Давай же, почка есть. Живи. Несколько мучительных секунд ожидания. Пересажанная почка зарозовела. По операционной пронесся общий вздох облегчения. Через пару минут та уже брызгала мочой. Теперь главное не спешить. Она и ее команда, воодушевившись победой, продолжили работать дальше. – Ну что, вешаем на счастье? – усмехнулась Катя. Ей нравилось делать крошечные узлы счастья, именуемые в народе узлом бесконечности, в пять миллиметров из проленовых нитей, не растворяющихся в теле. Так что, посмотрев на команду, Венера улыбнулась глазами и кивнула. – Ну, мистер супер-звезда, будем надеяться, она принесет вам счастье, – сообщила Катя, подцепляя на внешней стороне мистический узел, повторяющий многократную восьмерку и несущий владельцу процветание и счастье. Затем, внеся свой вклад, хихикнула. После все просушить. Вшить в мочевой пузырь мочеточник через стент и повторить все по-новой со второй почкой. Затем закрыть мышечный слой, фасцию и ничего не повредить. Когда Венера вышла из операционной, чувство усталости от ответственности валило ее с ног. Но именно за эти моменты она люблю выбранную профессию. Погибшая девушка подарила жизнь, реципиент получил второй шанс, а она не облажалась. Какое облегчение не нести груза вины за чью-то оборванную жизнь, думалось ей уже в душе. Раздеваясь, она устало и бессмысленно уставилась на кровь. Пару секунд рассматривала багровость пятен. Понимая, как странно волнуется. Необоснованно, сильно и, что ужасно, знакомо. Чувство щемящей тоски захлестнуло ее, от тяжести внизу живота, чувствительность кожи неотвратимо распирали тело изнутри. Кровь. Обреченный вздох вырвался из груди, пока она медленно отвела руку и бросила одежду в контейнер. Еще нужно заполнить тонну бумаг. На вечер назначена операция, ассистирование у Батыра Хазановича по соединению печеночного протока и тощей кишки, чтобы обеспечить отхождение желчи. Опять отделить и перешить. У нее будет только один шанс сделать все верно. Блаженно работать под чьей-то ответственностью, потому что разница колоссальная. Она устало встала под теплые струи воды. Сегодня она спасла жизнь человеку. Не чудо ли – пересадить почку от мертвого человека живому, и та оживет, обрастет кровеносными сосудами и подарит годы жизни. Любая жизнь стоит того. Стоя в душе, она еще некоторое время раздумывала, может снова отложить? Сны, конечно, приходят, но каждый раз она надеялась на больший срок. Поэтому когда девушка вышла из душевой и добралась до ординаторской, она ощущала невыразимый подъем. И ей совсем не хотелось слушать, как Курумканский выносит ее мужа, на чем свет стоит. Ей требовалось взять два дня отгула. Срочно. Сцена 5 Венера сгорала от стыда. Каждый полет, думала: нет больше грешников, чем прикидывающиеся святоши. А ее точно причисляли к последним. Ведь для окружающих она несчастная жена Андрея Ритмова. Та самая, что не могла забеременеть, и которой изменяет муж. Сплетни в городе распространялись также быстро, как и в любом другом. И никто не знал, что один раз в год или два, когда слишком много всего наваливалось на работе… Колотые раны, переломы, отравления, всякие растяжения, несчастные случаи, включая обморожения и ножевые ранения. Летом ко всей радости утопленники и ожоги от посиделок у костров и кафешках. Много крови… Момент, когда больше сил терпеть у нее не было, и требуется все бросить, как правило, наступал в операционной. Среди точного слепящего света, бездушного блеска хирургического инвентаря и крови. Часто большого количества, если это подготовка к трансплантации органов. Она знала, если не уехать, начнутся срывы, битье посуды, истерики и сны. Странные сны. Яркие. Она будет ощущать, как кто-то берет тело в плен, из которого нет выхода. Чьи-то руки распаляющее обнимут. Губы будут ласкать сочными прикосновениями и знойно прижиматься, шепча непристойности. Горячо, тянуще, долго. С жаром сладострастия, на какое способна фантазия бессознательного, кто-то будет брать ее. Глубоко. Неистово. Еще и еще. Сны всегда обволакивали тело вакхической тяжелой натугой, не давали толком ни отдыха, ни выхода жгучей охоте. Дразнили, выжигая изнутри душу. Борьба с сексуальным голодом от сочившихся бессознательных желаний не приносила умиротворения. Пока она сама не дала ей выхода. Она брала билет на самолет до Новосибирска и на пару дней уезжала. Окружающие думали, что она ездит к подруге. Она же летала в небольшой пригородный Академгородок. Микрорайон, окруженный сосновым бором и кладбищем. Пустынность бетонных улиц днем и наполненность людьми вечером делали его удобным. Она держала квартиру на улице Демакова. Недалеко располагался старый двухэтажный универмаг, на первом этаже которого ютились почта, аптека и крошечное отделение Сбербанка. В подвале – спа-салон с массажными кабинетами. Крайне отдаленное от центра место, на конечной автобусной остановке. Из людей только местные жители. Хозяйка спа-салона Ирина Игоревна была миловидной женщиной шестидесяти лет. Она всегда выглядела уставшей и тщательно молодящейся дамой. Судя по лицу, прошла как минимум две не удачные операции. Если приглядеться, очевидно, один глаз чуть меньше другого, а мимические мышцы почти не двигались. Ботокс, никак не скрывал морщин вокруг узкого, как гузка, рта. Предложение Венеры исправить все эти дефекты на стареющем лице, ей понравилось. Поэтому, по взаимной договоренности, она прилетала раз в год в Улан-Удэ в гости и проходила курс реабилитации на правах подруги. А Венера к ней на правах работницы. В то утро она вышла на смену, как обычно. Клиенты в салоне всегда записаны плотно. Один за другим. Когда их много, хозяйка салона чередует кабинеты. Все что требовалось массажистке – перейти из одного помещение в другое, вымыть руки и приняться за следующего клиента. В общем-то, варварские условия, почти рабские, за такую оплату, но устраивала анонимность. К тому же хозяйка, зная ее вкусы, подбирала из имеющегося контингента тех, кто мог понравиться. После чая с парой печенек, что покупались в магазине этажом выше, Венера суматошно переоделась на ходу в подсобке и практически вбежала в небольшую, выкрашенную в розовые оттенки, комнату размером четыре на пять метров. В центре располагалась кушетка для массажа с застеленной простынею и набором полотенец для клиента с одноразовыми безразмерными трусами. В углах комнаты располагались стул для одежды и раковина. Ненавязчиво работал кондиционер. Мужчина лежал на животе, ногами к двери. У него оказались приятные ступни ног, красивые икры. Ничем не скрытая, не считая марлевидных трусов, упругая как орех задница. Непрошеное желание окатило ее волной, заставив перевести заинтересованный взгляд на узкую талию, по сравнению с которой плечи казались невероятно широкими. Ничего не скажешь. Со спины клиент выглядел здорово и сексуально. Загорелый, подкачанный. Затылок аккуратно выстрижен, шея мощная. Она могла уверенно сказать – он занимался собой и своим телом. Ей подумалось, что он в салоне на один раз. Наверняка проездом по командировочным делам. Любуясь, она почти с сожалением накрыла полотенцем нижнюю часть мужского тела. Притяжение в этот раз ощущалось физически. И такое мощное, что в ее голову закралась шальная мысль, что с таким красавчиком, особенно если он тут по работе, было бы неплохо провести не одну ночь. Может тогда сексуальная энергия, бушующая внутри, хоть немного даст спокойно пожить. – Добрый день. Я ваш массажист. Скажите, нет ли аллергии на минеральное масло? Вопрос – формальность, клиенты заполняли договор об оказании услуг, где оговаривался пункт об аллергиях. Но людям требовался контакт. Сеанс массажа тогда проходил лучше. Устанавливался своеобразный момент доверия. Она взяла бутылку, намереваясь выдавить хорошую порцию масла. – Нет. Рука замерла, и она застыла на месте. Пару секунд так и стояла, не шевелясь, не в силах поверить. Она слышала этот голос. Во снах? Сон наяву? У нее, что бред? Чувствовалось, как руки не слушаются, а сердце бьется, ускоряясь. Венера попыталась восстановить дыхание. Продышать. Мысленно пытаясь понять, знакома ли она с этим человеком или нет? Может быть ее знакомый, пациент из больницы или кто-то из соседей в Улан-удэ? Кто? И когда? Пальцы с силой сжали содержимое бутылки, та чавкнула, попискивая в безмолвии комнаты. Густое прозрачное масло выдавилось на ее подрагивающую ладонь. Она растерла его, занесла над телом, не решаясь притронуться. Сердце билось неистово. Этот мужчина, среди прочих, казался знакомым и не знакомым. Притягательным и настораживающим одновременно. Он лежал перед ней, практически голый. Целиком открытый со спины. А она никак не могла его узнать. Притронулась. Стук сердца перешел в сумасшедший. Повела по нему ладонями. Крупный. Горячая эластичная мужская кожа обжигала раскаленным шелком, под ней напряженные бугры мышц, передавали будоражащие выплески импульсов, через пальцы внутрь тела, до самого сокровенного. Волна наслаждения с вожделением затопила грудь Венеры, звуча внутри предвкушающей дрожью. Ей пришлось запрокинуть голову, на секунду прикрыть глаза и открыть рот. Она глубоко и судорожно вдохнула спертый воздух комнаты. Кружилась голова. Дышать казалось нечем. Руки сами давили на нужные точки, разминали мышцы одну за другой, успокаивали, пока мысли ее лихорадочно водили хоровод вокруг вопроса: что делать? Потому что ее невероятно сильно сносит и трясет от наэлектризованности. Мужское тело расслабилось, напряженные мышцы оплыли, он явно кайфовал от ее движений. – Перевернитесь, – попросила она, готовая к встрече с незнакомцем, но тут же передумала, нет-нет, не готова, ничуть не готовая. Он перевернулся, и сердце оборвалось. Он оказался красив. Таким, как она запомнила его в больнице в палате Джефри Смита. И смотрит прямо в глаза, чуть приподнявшись на локтях. Она кусая нижнюю губу и поджимая губы к зубам, громко сглотнула и не нашла в себе сил перевести взгляд на обнаженную грудь. Мужчина поднял руку и щелкнул пальцами перед самым лицом, заставляя вздрогнуть. В ее глазах поплыл секундный туман, оплавляя разум, затягивая пеленой иллюзии. Что он делает? Ей никак не верилось. Адвокат, никак не мог оказаться в дешевом спа-салоне. Разве мог? Она не с первой секунды вспомнила, как его зовут. Кажется, Марс Брицкриг? Да, Марс. Как планета, как бога войны. На мгновение бегло опустила глаза ниже. Раскаченная грудь и аккуратные мужские соски, пресс кубиками, полотенце и мощный торчащий шлагбаум под ним. Снова перевела молящий взгляд на лицо. Страстный, жадный, голодный его взгляд пробивал ее растерянность. Невыносимо горячо жег душу, побеждал, брал вверх. Венера шумно вдохнула и выдохнула сквозь зубы. Дышалось настолько тяжело, что она вновь сглотнула, приоткрыла рот, чувствуя, как горит тело. Не находилось сил поднять руки вверх и прикоснуться к нему опять, пока мужчина ждал. Тревога разливалась в ее груди, орущей сиреной, и тут же глушилась туманным разумом. Будто кто-то придавливал ее своей волей сверху. И так сильно, ненормально, что в голове возник вопрос: уж не галлюцинация ли у нее наяву? – Иди ко мне, – тихий голос с нотками повеления, пока она взволнованно-эмоционально рассматривала мужское тело и чувствовала, как от желания подкашиваются ноги. И нужно очнуться, ведь не бывает так. Не бывает. Происходит, нечто запредельное. Венера ощущала себя пьяной от волнения, смешанного с вожделением и похотью. Она пошатнулась, сделала пол волевых шага назад от кушетки. На что он намекает, на более глубокий массаж? На секс прямо сейчас? Здесь нельзя. Уговор с хозяйкой спа-салона. Сделала еще полшага назад. Мужчина сверкнул глазами, и она затравленно перевела взгляд в сторону двери. – Хочешь, – красноречиво перевел взгляд на полотенце. – Это не… нельзя, – она артачилась и отступала. Была готова кинуться к двери, хоть и понимала, какой силы невероятный соблазн тащит ее против воли клещами обратно. Ну, вот же он, объект мучений. Он прав. Нравилось. Он понравился. Это слабо сказано. От желания трясет, хочется отбросить все и резво оседлать. Он был бы совсем, однозначно «за». Мужское лицо на секунду приобрело жесткость, все сильнее становясь недовольным. – И ты не массажистка. Ты хирург, Венера. Может, сделаешь то, что хочешь давно? Я ведь знаю, ты хочешь. Его жаркий вид говорил, он совершенно не слеп. Все прекрасно понимает, видит, чувствует. – Хочу тебя. Она тяжело отступила еще на шаг. Адреналин в ее крови мешался с дурманящим эротическим желанием. У нее возникло четкое ощущение, что перед ней не человек, и ему невероятно сложно отказать. В солнечном сплетении под тяжестью тысячи снов рождалось дикое искушение. Безумный, импульсивный по своей природной стихии, прекрасный соблазн. – Иди ко мне, – голос повелительный, жаждущий. Еще один спасительный взгляд в сторону близкой двери, обратно на него, на мужской живот с узкой растущей от паха черной порослью волос. На полотенце. На самой верхней точке, там, от смазки, образовалось мокрое пятно. – Подойди, – он покачал головой, чуть прикрыв глаза. – Я искал тебя. Мы же не дети. Бессмысленно врать. Осталось только с разбегу прыгнуть на маняще подрагивающее предложение. От желания ее стенки влагалища сократились, и спазм скрутил живот. Не слушающимися пальцами последним усилием воли Венера нажала кнопку на двери для вызова администратора. И почти незримо двинулась в сторону незнакомца не в силах больше бороться с собой. – Иди ко мне. – Ох, ай-я-яй, здесь не эротический салон, молодой человек, – Ирина Игоревна не просто охаживала клиента недовольным взглядом, а буквально насаживалась на него. – Иди, я сама разберусь. Вы у нас тут впервые, верно? Сказать, что Венера выскочила вон, ничего не сказать. Вывалилась кулем. За ней звонко хлопнула дверь. Время замедлилось. Звуки стихли. Мир сузился. Неужели она чуть не шагнула? Ну а если бы шагнула, что с того? Но ведь хотелось, да и хочется. Без сил, она прислонилась спиной к стене, понемногу сползая вниз. Ноги отказывались держать. Это точно не человек! Там, за дверью, слышался словестный шорох беседы. Затем раздались характерные ритмичные шлепки и женские призывные стоны, заставившие завистливо сглотнуть. Сердце забилось быстрее от возмущения. Чем они там занимаются? Так быстро? Кто же там такой лежит? Отдышаться она не успела, почти безучастно наблюдая, как в помещение врываются люди в масках, бронежилетах, с автоматами и в желтых защитных костюмах. Слишком стремительно. Они бежали по коридору салона, оглядывая каждый закуток. Отдавали резкие приказы, разлетающиеся по помещению тревогой. Слышалось шелестение рации и звуки вертушки. Ее прижали к стене лицом, надели тяжелые свинцовые щиты. Подбежал мужик, на ходу ловко заворачивая с головой в серебристое одеяло. Другие вломились в комнату, где крик хозяйки салона перешел из стонов в холодящий душу ор, граничащий с воплем вепря. – Пятый, пятый, требуется реанимация. Есть выжившие. Чьи-то руки подняли ее с пола. Понесли к выходу. Она краем глаза выхватила окровавленное помещение. Словно кто-то взорвал наполненный алым колером шар. Тот расплескался, забрызгал помещение, стекая по розовым стенам насыщенными красными разводами. Ирины Игоревны там не было. А на кушетке переливалась слепящая желтым светом масса. Ей пришлось зажмуриться от боли в глазах. Спасатель вышел на улицу, и мартовский мороз окатил ее утренней свежестью. Ударил в ноздри кислородом. Кругом суетились пожарные, полиция, скорые, зеваки. Взрыв сбил с ног несущего, и они полетели вниз. Венера наблюдала уже на бетонной плите, как рассыпаются от звука стекла в окнах ближайших домов. Сцена 6 Марс смотрел на место взрыва и решительно не замечал, как на девятый круг его обхаживают три случайные прохожие. Они пришли сюда, как и все остальные, в магазин или по другим делам, но его вид заставил их изменить планы. Марс прислушивался к ощущениям. Мысли текли плавно, не спеша. Подобно круговороту воспоминаний, в центре которого была девушка. Молодой хирург из Улан-Удэ. Редкая особа. Не так много женщин в человеческом роду волновали. Впрочем, как и других, ему подобных. Мало, крайне мало отвечало их аппетитам. А там, в палате клиники, достаточно убогой и серой юная дева, да к тому же лучший специалист с исключительным агрессивным шлейфом вызывала во всех троих одно – недоверие. Когда на кону сексуальные интересы мужчин – женщина в этом мире может позволить себе абсолютно все. Все. Любую власть, любые деньги или каприз. Титул лучшего хирурга, тем более. Он смотрел на нее в палате, и не сомневался, и он, и Джефри и Мэдокс гадали об одном и том же. Чьей она станет? Его? Или кого-то из этих двоих? Курумканский местный начальник отсек поползновения одним махом. Его эта собственность. Его территория. Хотите операции не трогайте. А вот дочку не пожалел. Или пожалел, но меньше. Старый эскулап всем шаманским нутром чуял, перед ним не люди. В лучшем случае, по его мнению – демоны. Так что необычно, что дочери не пожалел. Странно, но не удивительно. Алиса красивая, и только. Мэдокс, так слюни распустил на Венеру, что решил, раз ничего не перепадет, сойдут и крошки со стола. У Алисы не было шансов сказать «нет». Хирург, которого они выбрали, получал редкий шанс. После операции, его ждала блестящая карьера в «Сафино». Не стоит сомневаться, Джефри пригласил бы брутала в свой лондонский центр. Они проверяли. Чистая биография, отличник, в клинике на хорошем счету, репутация без пятнышка. И как это бывает у людей, не выдержал парень собственного бессознательного. Само саботаж в чистом виде. Вредный Курумканский зная о драконовском договоре между клиникой и Смитом, прибег к хитрости. Он не стал переносить дату и не собирался платить неустойку за срыв операции. Он привлек Венеру. Она и в самом деле, оказалась одаренной малышкой с золотыми пальчиками. Смит и под наркозом, все чувствовал, все понимал и осознавал. Малышка заслуживала самого лучшего, что есть в этом мире. И в самом деле, Венера. Так что, спустя неделю он и Мэдс, собираясь прощаться с Бурятией, завидовали Смиту. У того оставался шанс получить Венеру. Все же бывает. А они двое, не считая новоиспеченной невесты Мэдса, возвращаются в Лондон. Неожиданно они сделали пересадку в Новосибирске. Возникла экстренная ситуация. Он ждал Мэдса, который так же, как и он, привлекал к себе внимание, стоило любой представительнице женской половины человечества оказаться в радиусе видимости. Тот скоро появился в компании двух детективов. Он внимательно слушал собеседников, без тени улыбки на квадратном лице. – Сур, – сообщил Мэдс, усмехнувшись и отряхивая с себя грязь с пеплом. – По описаниям персонала, вылитый ты. К сожалению, в салоне не имелось видеокамер, оставалось неясным, что именно произошло. Однако направленность взрыва указывала на то, что убить пытались одну из массажисток. Неудачно. Скрестив руки на груди, Марс поджал губы. Зачем? Сур рассчитывал надавить на базовый инстинкт, свойственный людям. После инстинкта самосохранения, на втором месте у людей инстинкт размножения. Творческое начало прошлых жизней. – Выжила, кстати. Марс понимал, почему властям выгодно заставлять толпу не думать о смерти, поддерживать веру в бесконечность жизненных лет. Отчасти, самсарически, такая иллюзия содержала правду. А суть заключалось в том, что за каждой реинкарнацией счет обнулялся, оставляя игрока на том уровне, что он достигал при жизни. Провалиться в любой из миров ниже при отрицательном кармическом накоплении легко, хоть кому – животному, человеку, да хоть асуру или суру. Так что сур давил на секс. – По отчетам техников перед смертью он получил звонок, – сообщил Мэдокс, читая последние присланные материалы. – Проследи, откуда. Нужно посмотреть на нее. – Распорядился. Взяли анализы. Взгляни. Он протянул телефон, с любопытством наблюдая за реакцией Марса. Остался удовлетворённым реакцией, но продолжил молчать, пока они двинулись от развороченного здания, в сторону машин. Оба находясь в задумчивости. – Теперь, понимаешь, почему вылитый ты? – Мэдокс забрал телефон. Уголок рта Марса дрогнул. Значит, выбрала. Его малышка. Как она тут оказалась? И почему она? – Результаты анализов, заявляют, у нее весьма слабое биологическое реагирование на любые ионизирующие излучения. Представь себе, – сообщил Мэдокс. – Устойчивость к их излучению.

Конец ознакомительного фрагмента.