— А девчонки в квартире есть? — подозрительно спросил Митя.

— Какие девчонки?

— Такие… которые затискают до смерти, а потом отвечай.

Катя испугалась. Но все-таки честно сказала:

— Есть. Сестра Милка. Но она в детском саду. До полвосьмого. И я ей не позволю тискать. Ни за что!

Митя снова погрузился в раздумье. Катя смотрела на него и ждала. Он думал очень долго, так долго, что Катя уже перестала надеяться. Наконец Митя сказал:

— Ну, вот что: на все лето, конечно, не отдам — не имею права. Это же школьное имущество, понимаешь ты это?.. А ты посторонняя.

Катя вздохнула.

— А до вечера, — продолжал Митя, — пока я съезжу к одному нашему мальчику — он на даче живет, — в общем, дам.

Катя засмеялась от радости.

— Но смотри! — сурово прибавил Митя. — Помни: берешь на сохранение государственное имущество!

— Я буду помнить! — обещала Катя, прижав руки к груди.

— А ты знаешь, как его надо хранить?

— Как?

— А так, что умри, а сохрани!

— Хорошо, — сказала Катя. — Я умру, а сохраню государственное имущество.

— Примешь по описи и дашь расписку! — предупредил Митя.

Катя была согласна на все.

Митя взял ящик с крокодилом и клетку с кроликами. Катя несла в руке мяч, под мышкой коробку с черепахой, а в другой руке клетку со скворцом.

Идти было недалеко — через две улицы. Скоро стали попадаться знакомые. Всем хотелось поближе взглянуть на кроликов и скворца. Катя старалась сжимать губы покрепче, чтобы не улыбаться во весь рот.

Они вошли во двор-сад Катиного дома. К ним подбежала девочка:

— Катя, давай в школу мячиков! Чур, я учительница!

Катя ничего не ответила. Девочка пошла рядом, стараясь заглянуть во все клетки.

Катя заметила во дворе Олечку, Милкину подругу.

— Оля! — позвала Катя. — Ты, пожалуйста, даже не дотрагивайся до этих зверей, а то затискаешь, а это — государственное имущество!

Оля раскрыла рот и так и осталась стоять на дороге.

Митя и Катя поднялись на третий этаж. Там, на обитой клеенкой двери, висела табличка:

— Вот тут, — сказала Катя и достала ключик от французского замка, висевший у нее на шнурочке.

Митя вдруг застеснялся:

— А правда у вас дома никого?

— Да правда же! — уверяла Катя. — Мама в командировке, бабушка на базаре, папа на репетиции, Милка в детском саду!

Она открыла дверь. И первое, что они услышали, были нежные звуки скрипки.

Митя сурово посмотрел на Катю.

— Папа дома почему-то, — сказала Катя упавшим голосом. — Наверно, репетицию отменили.

Митя недоверчиво хмыкнул, и они на цыпочках пошли по коридору. Со шкафа, сверкая глазами, смотрел на них бабушкин белый кот.

Они вошли в Катину комнату. Там на полу лежали разбросанные кубики. На стене тикали часы-ходики с головой котенка, который все время двигал глазами вправо-влево, вправо-влево.

Под ходиками стояла детская кровать, а на ней безмятежно спала девочка лет пяти.

Катя с ужасом смотрела на спящую Милку. Митя с ненавистью смотрел на Катю. Ясно: девчонка его обманула, заманила хитростью, чтобы забрать зверей!

Но Катя не обманывала. Просто она не знала, что Милка сегодня вернулась из детского сада потому, что там заболел один мальчик и объявили карантин.

Катя поставила на пол скворца и черепаху. Прижав руки к груди, она пыталась, как могла, оправдаться.

Но Митя не слушал. Он решил уйти без всяких разговоров. Он схватил сразу клетку, коробку и ящик. Но коробка с черепахой вывалилась из рук. А когда он попробовал поднять черепаху, грохнулся ящик с крокодилом. Митя поставил ящик на плечо, но в руках не помещались две клетки и коробка.

Катя тихо всхлипывала.

Митя посмотрел на нее, на клетки — и вдруг махнул рукой.

— Пиши расписку! — сказал он.

Просияв, Катя бросилась к столу. Вырвала страничку из тетрадки по арифметике, почистила перышко.

Митя диктовал, а она писала, стараясь делать как можно меньше ошибок и клякс.

Потом она подписалась: Катя. Но Митя сказал, что в расписке нельзя писать «Катя», а надо «Екатерина», потому что это документ. Тогда Катя подписалась как надо и протянула Мите расписку: