Шрифт:
— Такое большое вам спасибо! — сказала она старикам.
Таисия Петровна, прощаясь, сказала:
— Приходите к нам чай пить!
— С Шариком? — деловито спросила Алиса.
— А как же! — сказала бабушка Тася.
На скамейке осталась лежать соломенная шляпа. Таисия Петровна искоса взглянула на неё, потом нахмурилась и строго спросила:
— А где же это ваша шляпа, позвольте спросить?
— Тася! На этот раз я не виноват! — воскликнул Сергей Васильевич. Со мной случилась совершенно невероятная история!
И он сел на свою шляпу, чтобы рассказать, как он её потерял.
— Я ехал на речном трамвае. Я стоял около борта и думал… впрочем, неважно, о чём я думал.
— Я знаю, о чём, — сказала Таисия Петровна.
— Не было ни дуновения ветерка. И вдруг моя шляпа — заметь, без малейшей причины! — дёрнулась… сама, представляешь? И вспорхнула!
Таисия Петровна всплеснула руками.
— И, нарушая все законы природы, направилась… куда бы ты думала?
— Ты меня пугаешь!
— Поперёк реки к берегу!
— Боже мой! И где же эта шляпа?
— Боюсь даже думать, — сказал Сергей Васильевич и встал.
— А это что? — кротко спросила Таисия Петровна и протянула мужу сплющенную соломенную шляпу.
Сергей Васильевич недоверчиво взял её — и увидал внутри свою метку!
— Это чудо! — воскликнул он.
— В таком случае, что же это? — и она подала ему обе его галоши.
19
Нет! Не успеть! Всё равно не успеть. Будь у Лиды сто рук и сто ног — и то она не смогла бы переделать всех дел. А всё надо было разом, сейчас же, немедленно!
Через час начинается школьный вечер. И никто не подозревает, что вечер провалится. Писателя не будет. А бесчестная Шершилина до сих пор не может пойти в школу и сказать всю правду.
А через полчаса на стройке загудит рельса, кончится работа. А бесчестная Шершилина, которая всех обманула и скрылась с чужим ведром и квасом, до сих пор не может вернуть ведро и деньги и попросить прощения!
А через несколько минут вернётся домой Алисина мама и будет рыдать и проклинать того бесчестного человека — а это она, Шершилина! — который украл её ребёнка и её собачку!
А Алексей Иванович… ну, об этом лучше даже не думать.
Так, мучаясь, Лида бежала по улице, таща за руку Алису, прижавшую к себе Шарика, а сзади гремел самокатом Женька.
Вдруг Лида остановилась.
— Женя! — сказала она. — Женя! Ты можешь меня спасти?
— Могу! — сказал Женя, и глаза его засверкали.
— Есть у тебя деньги?
— Масса! — сказал Женька и вытащил из кармана кулак, полный медяков.
Лида вынула из ведра тритона, а ведро отдала Женьке. И рассказала брату, как он может спасти свою сестру Лиду от позора.
И Женя, поставив ведро на самокат, развил самую большую скорость, на какую были способны он и его машина.
А Лида свернула в Озёрный переулок и тоже развила самую большую скорость, какую только позволили развить Алиса и Шарик.
Первым в квартиру ворвался Шарик и на радостях облаял всё, что там было. Но этого ему показалось мало. Он вскочил на подоконник и стал облаивать всю улицу.
— Бедный Шарик, — сказала Алиса. — В нём набралось чересчур много лая, пока он был галошей.
Но мы-то знаем, что Шарик лаял совсем не поэтому. Он хвалился перед всеми кошками и автобусами, что никто из них не умеет летать над столиками с сосисками, а он, Шарик, умеет.
— Так и знала! — сказала, открывая входную дверь, Алисина мама. — Эта собака доведёт меня до сумасшествия! А это кто же? — удивилась она, увидев Лиду.
Алиса начала объяснять, Лида тоже начала объяснять, они говорили обе разом. Но если бы даже говорили по очереди — всё равно ничего бы не было слышно из-за лая.
Тогда мама заперла Шарика в ванной и потребовала, чтобы ей всё объяснили толком.
Алиса объявила, что вот она уже наняла себе няню. А няня сказала, что она уже больше не няня. Алиса подняла крик. Тогда мама отвела её в ванную к Шарику, и они с Лидой спокойно поговорили. На прощанье мама сказала:
— Алиса нанимала тебя в няни, а я нанимаю в гости. Приходи к нам почаще, мы все трое будем тебе рады!
— Большое спасибо, непременно, не сердитесь на меня! — сказала Лида и убежала, подхватив свою банку с тритоном.
Женька толкал самокат, придерживая ведро с квасом.
— Алло! — кричал он встречным. Теперь он никого не объезжал, даже коляски с детьми. А его все обходили, потому что видели: человек едет с делом, а не зря.
На стройке уже били в рельсу. С лесов спускались рабочие. Где же эта Нюра, чей квас?