Журнал «Юность» №06/2020
вернуться

Литературно-художественный журнал
Шрифт:

Перевод Аллы Козыревой (Москва)

Капуста

Неспешно выросший качан широколистый,готовый к сечке туготелый шар хрустящий,засола ждет, когда на бочку крест плечистыйположат сверху и пудовый камень – к вящейи пущей верности. Квашенье – род искусства(что лишь немногим знатокам сулит удачу).Пока что снята с гряд и сложена капустаи бочек ждет своих, покрепче, побогаче.И вот, посечена хозяйскими руками,в день остывания осеннего светила,умножась в сущности своей под тесаками,она несет в себе достоинство и силу,готовность к жертве без малейшей тени грусти —под бодрый стук, под золотистый отблеск кадки.Какая мудрость в этих головах капусты,все отдающих – ныне, здесь и без остатка!Все обретающих в осеннем онеменье,все то, что отдано без страха и сомненья.

Дары

Миловану Беконьи, скульптору

Когда проводишь друга – снова, снова! —в нездешний мир, в загадочную тишь,закрывшись в мастерской, не помня слова,с немым резцом опять заговоришь.Но все шумы, весь хаос многоликийв затворничество целятся твое —шаги влюбленных, фар вечерних блики,околичное, с лаем псов, жилье.Пусть гул толпы бахвалится победой.Но надо было с демоном сойтисьв единоборстве ради правды этой —искусства, светом полнящего жизнь.И пусть друг друга рвут они на части,ни разума не помня, ни стыда, —и те, кто рвутся к вожделенной власти,и те, кто должен уступить места.Ты знаешь: шум машин, надменно-сухозвучащий, страсти зов, поход во власть —все это – не от сути, не от Духа,и, как вселенский прах, должно отпастьперед смиренным обликом иконы.Все лжи слои осыпаться должныпред вечным, перед тем, что ждет исконнона самом дне духовной глубины.И только тот, кто наших слез достоин,кто прожил и ушел как человек,вернется в некий час, поэт и воин,чтоб с мастером вдвоем назвать свой векпо имени. Взгляни же миру в очи,ваятель, чтоб в резце себя нашланадежда, чтоб Судья небесный зорчевгляделся в штрих-пунктир добра и зла.Чтоб в дереве, металле или камнепрошли бы пред судом Его сединтысячелетья следом за веками —пешком, бегом ли, «формулой один».В счастливой силе дня ты и не вспомнишь,что слаб и наг, что на две трети сед.Лишь в мудрой одинокой думе полночьшепнет, что каждый свой оставит след.И этот след на вязком бездорожье —итог трудов резца и мук пера.Свой нежный дар Христу и плану Божьюнесут сквозь скудость мира мастера.Несут сквозь казнь бездушья и бездумьяотвагу и отзывчивость сердец,дабы, итожа счет жестокой сумме,простил хоть часть стадам своим Отец.

Таз

Во дворе, возле крана с водою, почти у забора,долгий век доживает посудина старого таза.Он служил еще бабушке, помнится, в прежнюю пору,а теперь в его чаше герань расцвела яркоглазо.В нем купали меня. И касались Господнего чадаИорданские воды в купели его допотопной.Потому нам доныне, за слабую веру награда,льются ливни с небес, над асфальтом, над грядкой укропной.И хоть мухи жужжат над отжившим железным сосудом,все искрится его оцинковка под солнцем средь зноя.И смирившись с кончиной своею, с часов самосудом,он и участи нашей крупицы уносит с собою.Он, кто первым узрел наготу нашу, Божью убогость,омовений родительских помнящий нежность и строгость.

Обоснование отсутствия

А мы с Борой Хорватом [2] отсутствовали как мертвые,пребывая в иных краях – посущественней, поважней.Не было с вами нас, лишь посмертные абрисы легкиена земле мы оставили. С ветром минувших дней,с ритмом его искали гармонию строки наши,чтобы не каждый понял слова, но голос любой узнал.Жить – тяжелей, но поется – все легче, все дальше.Вот и забудьте о страхе, вы, кто нас услыхал.

2

Бора Хорват – сербский поэт, умерший в Крагуевце.

Перевод Сергея Шелкового (Харьков, Украина)

Данило Йоканович

Грачаница

Как тебя из слов построить, Грачаница,чтобы умилиться, а не отчаяться?Чтобы никогда не терять из видусо стены глядящую Симониду.Чтобы подсобили святые сербскиеунести тебя в своем сердце, ичтоб любой из нас, где ни погляди,по одной Грачанице нес в груди.

Косово и Метохия

Что берег в душе от вышних,то огонь уже повыжег,пламенем – по рукам,вспышками – по устам.За слезы о чьем-то сынеза попранные святыни,за птицу, сбитую влет,душа к отмщенью зовет.Крест, меч и речь мою —Косову отдаю.В Метохии – сны мои.С подъязычным ядом змеипойду в монастырь Дечаны —оставить старые раны,и силой памяти призван,вернусь к тебе, древний Призрен:разрушенные, в чаду,Архангелы [3] обойду.

3

Монастырь Святых Архангелов около Призрена в Косове.

Перевод Елены Буевич (Черкассы, Украина)

Бранислав Зубович

Хлеб

Мы готовили из пеплаХлеб.Замешивали его слюной,Заливали водой,В которой отражалась луна.Мы добавляли уголья из ореховИ порох какой-то лечебной травы,Переливали юрьевской росойИ снова добавлялиОдну каплю воска,Чтобы душа лучше леглаВ яму посередине.Такой хлеб,Испеченный на солнце,Мы не ели,Но зашивали в пояс,Сотканный из соли,И в глухой час ночиБросали собакам.Как говорится,Лечили ужас.Не зная, что толькоДымСталНашей жизнью.

Перевод Бориславы Дворанац (Сербия)

Мирьяна Булатович

Темноокая песня

(Фрагмент)

Сыну, Матии

Я сманила тебя оттуда, где было тебе светло,в этот мир, где живая душа дешевле полушки,что ни сей – слишком поздно тут всходит добро,слишком рано – зло,и поэтому ты не спеши выйти вон из нашей избушки.Ты возьми себе в помощь, как в начале времен,зверолова чутье – знатока повадки звериной.Много в городе комнат-пещер, и со всех сторонпраисторию жалит будильников рой комариный.Вот куда соскользнул этим летом ты с неба. НоТвой Всевышний Отец тебя видит. И, вероятно,Он тебе дал все то, что мало кому данодля прорыва сквозь тьму и для возвращенья обратно.