"Драконы" - это обычная семья, в которой рождается маленькая Ленка. Она очень хочет быть такой же, как они.
Или не хочет? А может, не умеет?
Простая история людей, которых никто не научил любить. Несколько поколений придерживаются единственной модели отношений в семье. Но что будет, если кто-то захочет быть другим?
"... Если бы я могла, то нарисовала такой мультфильм. Знаешь, простыми серыми линиями. Две комнаты, разделённые стеной, в которой есть дверь, всегда закрытая. В одной - много людей, а во второй - одна маленькая девочка. Она сидит там всегда одна и лепит из пластилина собачку, которая пока ещё похожа на пиявку..."
Содержит нецензурную брань.
Глава 1
Ах ты степь широкая…
Зимняя степь безмолвна и величественна. Куда ни посмотришь – сплошной белый океан, прорезанный насквозь грунтовыми дорогами. Они, как ветки от ствола дерева – расплетаются от асфальтированной трассы в разных направлениях. И, как бы человек ни старался отдалить степь: делать насыпи, выравнивать дороги грейдером, засыпать гравием, высаживать лесополосы по краю, степь всегда берёт своё. Это её территория. И природа безраздельно властвует над своими просторами, независимо от времени года.
Вот и сейчас, скованная морозами, степь старается укутать каждый клочок земли пушистым снегом. Гонимые ветром сугробы, сметаются с асфальтированной трассы быстро проезжающими машинами и наслаиваются друг на друга на гравийке, движение по которой не такое частое.
В самом начале такой дороги и стоял путник, ждавший попутку.
Хмурое небо расступилось перед ярко жёлтым диском и снег брызнул искрящейся чистотой, сверкая на солнце, как алмазная россыпь, слепя глаза молодому парню. За плечами – солдатский вещмешок и гитара. Серая шинель поблёскивала погонами с сержантскими лычками, а танки в петлицах заявляли о том, из каких войск демобилизовался бравый солдатик.
Он стоял посередине заснеженной дороги и смотрел вдаль. Туда, где, как казалось, дорога терялась в заснеженной степи и только лесополоса по краям показывала точное её направление. Вот она, то на горку заберётся, то вниз упадёт, то в сторону отступит. И там, за этими холмами и редкими перелесками, его родная деревня.
Кажется, руку протяни, и ты дома. Но Толик знал коварство степи, она не прощала самонадеянности. Вроде, мороз, солнце и ветерок не такой уж бойкий. Отправляйся в путь пешком, иди да радуйся. Дыши густым зимним воздухом, слушай скрип снега под кирзовыми сапогами, да разглядывай следы на снегу: вот мышка пробежала, вот стадо коров перегонял пастух через дорогу, а тут косуля пробиралась сугробами к берёзе в лесополосе, кору глодать.
Пару часов пешим ходом до села, а то и меньше, если нагонит какая попутная машина. Но на деле такое безрассудство часто оборачивалось бедой. Погода в степи меняется очень быстро. Глядишь, ветер уже крепчает, вьюжит и вскоре поднимается метелью такой, что вытянутой руки не видно, не то что дороги. А снег залепляет глаза, рот, нос и задувается в любые маломальские щели в одежде. И мороз, будто в поучение, подхватывает эстафету: сковывает тело и усыпляет мозг.
Толик затянулся папиросой, приглядываясь, не собирается ли какая машина свернуть с трассы на его дорогу. Нет, никого.
Вот так же, наверное, в шинели и с вещмешком, весной сорокового года, возвращался его батя Иван Милохин с финской войны.
Стоял на этой дороге, ждал попутку и было ему чуть больше, чем сейчас Толику.
Весной тридцать девятого Иван демобилизовался из рядов Красной Армии, поступил служить в милицию на должность участкового. В августе сосватал из соседнего села красавицу Полину, а в ноябре, когда молодая жена была уже беременна, призвали Ивана на финскую войну. И он вернулся.
Вернулся, чтобы в мае месяце принять на руки новорождённого сына Толика. Вернулся, чтобы жить, любить… Но в июне сорок первого грянула Великая Отечественная. И, спустя, полгода, Полина, мать Толика, получила похоронку… Так и закончилось короткое счастье.
Военное и послевоенное время было тяжёлым и голодным, и мужские взрослые руки в доме не помешали бы. Но Полина решилась на новые отношения, спустя лишь двенадцать лет.
Толик учился в седьмом классе, когда в доме появился мужчина. Хозяйство сразу заиграло новыми красками, звуками и запахами. Мальчишке нравилось помогать отчиму строгать новый штакетник, перекрывать крышу сарая, перекапывать огород.
Но однажды тот вернулся домой пьяным. И это был уже другой человек, не человек – зверь. Толик защищал мать, как мог, за что и был избит, ничего не соображающим, пьяным мужиком.
Полина была уже беременная, но терпеть такую жизнь не стала. И опять остались они вдвоём. Толик закончил семилетку, родился братишка Вовка. А в октябре председатель уговорил Полину отправить Толика учиться в соседнюю область, в плотницкую школу. Учёба, работа, служба в армии. И всё это в дали от дома. Конечно, все эти семь лет мать писала, и он отвечал. Но строчки на бумаге лишнего не скажут и руками материнскими не обнимут.
Не торопясь, на дороге показалась полуторка и остановилась около парня.
Дверь открылась и показался водитель – круглолицый паренёк, плотного телосложения, улыбающийся во весь рот.
– Служивый, куда путь держишь?
– Пашка, ты что ли?
– А то, кто ж ещё? Ну давай быстрее. Холодно, поди окоченел уже?
Толика приглашать два раза не нужно было. Он так замёрз, что холодная кабина казалась баней. Машина тронулась, и водитель затараторил, не давая пассажиру даже слова вставить.
– Ну, рассказывай, отслужил? Сколько годков то по чужбине? Что, лучше оно там, где нас нет? А меня не призвали, представляешь? Я ж два пальца на ноге по малолетству потерял. Ну ты помнишь? Ну вот, и не взяли в армию. Я с горя напился да женился. Представляешь, у меня уже дочка есть, второго вот ждём. Я Катерине своей сказал, что рожать будет, пока сына не получу. А она в слёзы! Вот бабы дурные. Чего молчишь-то? Разомлел? Давно стоишь, небось? Да, тут на попутках не доберёшься. Но к нам же теперь автобус из города ходит. Дааа! Да ты что! Мы ж теперь, не просто деревня, а колхоз! Дааа, во дела! Ну, тёть Поля то, наверное, писала тебе? Так вот: больницу построили, свои мастерские, всю целину вокруг распахали. Дааа, помнишь, за лесополосой ковыль да бурьян были? А последние пять лет – рожь да пшеница, да знаешь какая? Колос, в палец толщиной. Да ты что! Растёт колхоз! А Вовка, братишка твой, ох и озорной растёт. Не, мы такими не были!