За это Колька ненавидел их еще больше : отца – за повторное предательство, пусть и не осуществленное, а мачеху за то, что это она стала причиной, по которой отец так этого и не сделал! Хорошая она, добрая видите ли! Отец плохой, а она ему подлость сделать не позволила!

А это ее напевное «Ко-оля-я!», так и кажется, что добавит в конце что-то вроде «джан», как обращаются их соседи-армяне к своему любимому сыночку. Их, кстати, он тоже ненавидел: всех скопом, и каждого в отдельности! Это ведь они, эти Та…няны, сгубили Колькину первую любовь! Да, он любил Лельку по настоящему, хоть и был тогда еще совсем пацаном, но что значит возраст для настоящей любви?! Ромео вон тоже было только четырнадцать, но никто же не говорил ему: «Ты еще мал для отношений»? Им с Джульеттой просто запрещали быть вместе и возраст здесь был ни при чем.

Но Лелька сказала ему: «Ты хороший, но когда подрастешь, то полюбишь другую девушку, помладше или ровесницу, мне что же, ждать когда это случится?» Колька не дурак, он понял, что она так говорит только чтобы его не обидеть, а главная причина – это Рафик Та…нян, в которого Лелька влюбилась!

Эх, Лелька-Лелька! Всегда веселая, яркая, будто искристая! Была… Сейчас она погасшей тенью себя самой, волоча ноги как старуха, вжав голову в плечи и не отрывая глаз от асфальта, возвращаясь с работы, время от времени проходила через двор к своему подъезду, а «хорошая армянская мама» тетя Сиран, шептала своему сыну тыча ей в спину пальцем:

– Смотри, Рафик, смотри от чего тебя спасли родители! Сейчас это спившаяся потаскуха могла бы быть твоей женой! Смотри и благодари – мы спасли твою жизнь!

А Лелька совсем не была потаскухой, просто она влюбилась и Рафик у нее был первым! Колька это знал, потому что у них с Та…нянами соседние балконы и он слышал, как орала на своего сына «хорошая армянская мама» тетя Сиран:

– Сколько раз тебе говорили, что ты можешь спать с русскими шлюхами сколько пожелаешь, но в дом эту грязь чтобы тащить не смел!

Что говорил Рафик матери, Коля услышал только раз, потому что тогда он громко крикнул в ответ, а так обычно он брал пример с отца и никогда не повышал голоса в разговоре с женщиной как дядя Сурен. Но в тот раз да, Рафик сорвался:

– Мама! Как ты не понимаешь? Мы любим друг друга и у Лели будет ребенок от меня! И до меня у нее не было мужчины! Я первый, понимаешь?! Я был у нее первым!

И Николай очень хорошо запомнил, что тогда ответила сыну женщина, с романтическим армянским именем означающим «любовь»!

– Какая разница каким по счету ты был?! Какая к черту «любовь», какой ребенок?! – заорала она яростно, – даст отец денег на аборт твоей потаскушке и смоет она этого ребенка в унитаз! И запомни раз и на всегда: от русской бл…ди нам внук не нужен!

И Рафик сдался. Ну да, он же хороший армянский мальчик, слушается маму и папу, с русскими девчонками занимается сексом, а женится на хорошей армянской девочке Регине, которая конечно тоже не ангел, но у которой родители умные и не позоря дочку просто оплатили ей заплатку на причинное место. Колька не помнил, как эта операция называется по научному, но суть-то от этого не меняется, верно? Важно, что и Рафику, и его родителям наплевать, что это и их родную кровь "смоют в унитаз"! Лишь бы не от русской…

А его светлая Лелька от ребенка и вправду избавилась, то ли от обиды, то ли от того, что в семнадцать лет сложно растить ребенка да еще когда в крошечной «хрущевской» двушке вас три человека и мать горбатится на двух работах поднимая дочерей, из которых Лелька, как раз, старшая. Угу. Помощница мамина…

Зная ситуацию «изнутри» Колька только морщился и зло скалился когда слышал рассуждения политиков о том, что приехавшие в Россию граждане «ближнего зарубежья» «ассимилируются с местным населением» и станут частью русского народа.

– Ага, как же! Ассимилируются они, ждите! Как жили закрытой диаспорой, так и живут, только есть теперь куда своих козлов-сыночков попастись выпустить! Они приехали бабло из России тянуть, чтобы кормить родню, которая по своим норам осталась. Да еще пользоваться всеми благами, которые наша страна с готовностью им предоставляет, а самим им что на Россию, что на ее жителей, даже не чихать, а плевать с высокой вышки! – бурчал он себе под нос, но к его словам, традиционно, никто в семье давно не прислушивался.

Разве что мелкий пацан, как там его? Тофик, что ли? Иногда виновато лупал на злого «брата» своими глазищами и боязливо ежился.

А Леля, живой пример ассимиляции в действии, после аборта будто погасла, не жила, а как-будто доживала, не смеялась как раньше, почти не разговаривала и Колька слышал, что ее видели пьяной до невменяемости! Самого его от этой картины видимо Бог хранил, но Та…нянов он с той поры ненавидел люто, а заодно и всех остальных «Рафиков», которые спали с русскими девчонками как с бесплатными проститутками, а женились на «хороших армянских девушках», которые что только не творили с парнями в институтском общежитии, подальше от глаз родни и знакомых! Он знал, и сам не раз трахал таких, в отместку их «хорошим армянским матерям» и не менее хорошим будущим армянским мужьям! Грязи вам в доме не надо? Так жрите ее половником!