Мы не пошли в кинотеатр. А просто заказали пиццу, скачали комедию с неподражаемым Джимом Керри, и, развалившись на диване, вот уже второй час смотрим фильм. Владислав удобно расположился на танкетке, откинувшись на спинку дивана. Я же устроилась рядышком, возле его бока и положив голову ему на грудь, впитываю его тепло, и мы посмеиваемся вместе над сюжетом. А еще наслаждаюсь его ленивым узорам, что он выводит на моей спине.

— Ты думаешь, кстати, выходить на работу? — вдруг спрашивает.

— А можно? — осторожной приподнимаю голову, встречаясь с его взглядом. — Неужели после моего наплевательского отношения к трудовой дисциплине, все еще готов взять меня обратно?

— Нет, я уже другого человека нанял, — не обращая на меня внимания, смотрит в телевизор.

— Все, что не делается к лучшему. Я согласна, что являюсь крайне неблагонадежным сотрудником. Найду другую работу, — смиренно отвечаю.

— Шучу, разорвал я твое заявление сразу же, как только увидел его, — он крепче притягивает меня к себе и ухмыляется, довольный. — Выходи на работу.

— Ну и шутки у тебя! — отстранившись от него, подскакиваю на колени держась за его крепкую грудь.

Резко дергает меня за руки и ловко усаживает себе на колени:

— Но при одном условии, — не обращая внимание на мой протест, улыбается во весь рот.

— И каком же? — не могу сдержать смеха и я, поэтому стоит подыграть.

— Я заберу твой паспорт.

— Зачем? — удивленно смотрю на него. — Это что-то, вроде взятия в рабство?

— Нет же, глупая. Без паспорта тебе не продадут междугородний билет, поэтому сбежать от меня не удастся. — крадет мой поцелуй и я кусаю нижнюю губу.

И от этого разговора внутри образуется тошнотворная пустота. Прекрасное настроение, некая игривость и тепло, как рукой смело. Я понимаю к чему он клонит. Но и у меня много загонов, с которыми не так-то легко справиться. Все вдруг становится неловким. Глупым. И от моей уверенности снова не осталось и следа.

— Влад, мне нужно домой. Я так и не попала туда, после приезда бабушки. — озираюсь по сторонам, будто ищу что-то, только не знаю что.

— Останься со мной до завтра. Мы не виделись столько дней, и я еще не готов тебя отпустить, — вскинув ладонь он касается моей щеки и поворачивает к себе лицом. Взгляд его полон тепла и очень серьезен.

Я и сама желаю остаться с ним не только на еще один день. А на всю оставшуюся жизнь! Но не могу! Упорно избегаю зоркого взгляда, рассматривая его грудь.

— Слушай. Если честно, то последнее, чего мне бы хотелось, так это того, что ты будешь свидетелем моих ночных кошмаров, — тихо и стыдливо, поникшим голосом отвечаю.

От макушки до кончиков пальцев на ногах я испытываю стыд и печаль. Неловко обсуждать это, но не сбежать от разговора, как бы не хотела.

— Саш, — зовет он, но я не реагирую, — посмотри на меня.

Тяжело вздохнув, все же слушаюсь и поднимаю голову.

— Это просто кошмары. Тебе нечего стыдиться.

— Это не просто кошмары! — Вскрикиваю слишком громко. Как у него все легко. — Ты не сможешь спокойно спать рядом со мной! Влад! Как ты не понимаешь? Я больная на всю голову и не хочу, чтобы ты был свидетелем всего этого!

От зарождающей истерики глаза щиплет. Слезы скапливаются в уголках глаз, моргаю чаще, чтобы остановить их. Упираясь в его грудь ладонями, пытаюсь оттолкнуться, но он не дает. А лишь сильнее прижимает к себе, и тверже говорит:

— Саш, ты чего? В этом нет ничего такого, что меня оттолкнет или напугает. Что за глупости? — одной рукой удерживает за талию, другой ласково проводит ладонью по плечу и спине. — Ужасно то, что ты испытываешь во время этих кошмаров. Я не хочу, чтобы среди ночи, от очередного страшного сна, ты просыпалась одна. Там во сне ты наедине с чем-то жутким. Бьешься, сражаешься, пытаешься убежать. И вот когда тебе, наконец то, удастся это сделать и вырваться из кошмара, в эти минуты я хочу быть рядом с тобой.

Слезы потоком струятся по щекам. Кладу голову ему на плечо и сжимаю его футболку крепко. Он замолкает и оставляет на виске поцелуй. Я немного растерянна от его слов и не нахожусь с ответом. А он продолжает удивлять меня и продолжает:

— Сашка, я понимаю, что тебе больно и пока не знаю, что с тобой произошло в прошлом. Еще не понял, как тебе помочь. Но это пока. Мы ведь исправим это, так, малыш? Я надеюсь, ты расскажешь мне, когда будешь готова. А до этого времени позволь мне хотя бы это — быть рядом с тобой, в те минуты, когда тебе страшно.