Остальные, ну по крайней мере половина, тёрлись с ним рядом и в рот ему смотрели. Короче, мне он не понравился, но поводов пока никаких не давал. Так что я просто игнорил этого Алика, как и его дружков-дебилов. Им всем по двадцать уже, а трепались только о бабах: кто, с кем, как и сколько раз.

На третий день стало ясно, что я ошибся: здесь было дико скучно. Тупые порядки, тупые разговоры. Я мог бы свалить, но куда? Не домой же.

А на четвёртый день Афганец — это так пацаны прозвали директора за его несменяемый прикид — приехал из города с какой-то девкой. Она ещё и оказалась психологом. Ей самой лет от силы двадцать, и вот она нас будет лечить? Нет, мне-то пофиг, я на её занятия даже ходить не собираюсь, но пацанов эта новость взвинтила так, будто они девок год не видели. На сто рядов её обмусолили. Договорились устроить назавтра для неё такое знакомство, чтоб навсегда ей запомнилось. Детский сад, короче. Мы таким забавлялись в пятом классе.

Ну и на следующий день пацаны даже не пошли, а наперегонки побежали к ней на занятие. Кроме меня. Что там происходило — я без понятия, но обсуждали её ещё хлеще, чем вчера. Мне даже слегка интересно стало, чем она их там так зацепила.

— А тёлочка наша не так проста, как кажется, — ухмыляясь, изрёк Алик. — Тем лучше. Ну что, камрадс, объявляю сезон охоты на неё открытым…

Марина

Первую ночь я спала как убитая. Правда, сны видела такие, что по ним хоть фильмы ужаса снимай, и встала с колотящимся сердцем. Потом сама себя успокоила: я сейчас в безопасности, и это главное.

Кроме прочего, тут хорошо. Меня поселили в отдельном домике, крохотном, но уютном. В самом дальнем краю лагеря, среди густой зелени. Красота просто.

Занятия у меня с «волками», как их назвал Павел Константинович, по часу в день, плюс индивидуальные на моё усмотрение, а остальное время — делай что хочешь.

Кстати, о «волках»… хотя я, по вчерашнему впечатлению, назвала бы их, скорее, баранами, но это непедагогично, даже в мыслях. Они просто избалованные великовозрастные детки, надо это помнить. Я уж не стала Павлу Константиновичу сообщать, что эти детки скреблись ко мне в окно ночью и настырно звали погулять.

Однако не их поползновения меня беспокоили, а моя работа.

Психологию мы, конечно, изучали в институте с первого курса, но только в теории. А вот о работе практикующего психолога и всяких групповых сеансах я имела лишь самые призрачные представления. И подглядеть негде — ни книг, ни компьютера с выходом в интернет здесь не имелось. Ладно, решила я, буду импровизировать.

С первым занятием так вообще всё понятно — будем знакомиться, ну а дальше по ходу что-нибудь придумаю. Припомню всякие тесты и упражнения из учебников и семинаров.

После завтрака я с дозволения директора засела в его приёмной, где хранились дела «пациентов». Решила почитать, кто есть кто, познакомиться заочно. Впрочем, ничего занимательного там не было: ФИО, возраст, адрес и фото. Каких-нибудь заметок о них, оставленных предыдущим «коллегой», почему-то не обнаружила. Ну и ладно. Свои буду делать выводы.

Для занятий здесь была специально оборудована комната, просторная и уютная, с кучей разномастных кресел, диванчиков, стульев, пуфиков, расположенных кругом. Стены украшали умиротворяющие фотопейзажи. По углам зеленели комнатные деревья. На полках стеллажа, помимо дюжины книг (кстати, по психологии, ура), я обнаружила какие-то поделки, вазы из хрома и стекла, фотографии подопечных и статую Давида-победителя Донателло. Рядом с музыкальным центром возвышалась стопка дисков с музыкой для релакса. Что уж, здесь даже ковер, полностью застилавший пол, был такой пушистый, что хоть ложись и спи на нём, как на перине.

Да, если мешало солнце, можно было опустить портьеры и настроить мягкий искусственный свет, создав теплую и даже интимную обстановку, но с этим я решила пока не экспериментировать. Наоборот, распахнула окна пошире.

На первое занятие детки заявились всем скопом минута в минуту. Я их даже похвалила за пунктуальность.

— Что вы, Мариночка, — промурлыкал парень-блондин с каре, разваливаясь на одном из диванов. — Как мы могли опоздать? Нам же так не терпится заняться с вами… психотренингом.

Остальные парни его многозначительную паузу оценили смешками.

— Да, я так и поняла, — улыбнулась я. — Кое-кому настолько невтерпеж было, что аж ночью рвался… на занятия.

Снова прокатились смешки.

— Располагайтесь, — поторопила я нескольких парней, которые не спешили рассаживаться.

— Куда садиться? Куда хотим?

— Да. Кому где нравится. Главное, чтобы вам было удобно, чтобы вы могли расслабиться.

Один тут же уселся на подоконник. Перегнулся, смачно сплюнул в открытое окно. Потом задрал ноги и водрузил кроссовки прямо на журналы, которые кто-то оставил на подоконнике.

Второй разлёгся на ковре прямо возле моего стула. Лёг, паршивец, так, чтобы заглядывать мне под юбку, что он и делал, демонстративно и нагло вытягивая и изгибая шею. Мне, конечно, немедленно захотелось пересесть от него подальше, но на то, наверняка, и был расчёт. И я заставила себя остаться на месте. Впредь буду надевать только брюки, пометила я в уме.

Ещё один, щуплый паренёк в пёстрых шортах, плюхнулся в кресло-мешок и растопырил худые ноги во всю ширь.

— А подрочить можно?