– Что за чушь! Почему?

– Она бесплодна, – объяснил Келмит.

У священника округлились глаза, и он прошептал, склонив голову:

– Боже милосердный!

После этого перекрестился и сотворил молитву Господу о милосердии к милой леди.

Леди Джоанна тоже была погружена в молитву: стояла перед алтарем и просила Всевышнего вразумить ее. Ей было послано правильное решение. Закончив свое обращение к Господу, она завернула пергаментный свиток, который держала в руках, в льняную ткань, еще раз подумав, не уничтожить ли эту улику, изобличающую ее короля. Нет. Когда-нибудь этот свиток найдут, и если хоть один человек узнает правду о вероломстве короля, который некогда правил Англией, то, возможно, это послужит справедливости.

Джоанна поместила свиток между двумя мраморными плитами под алтарем и, удостоверившись, что он надежно скрыт от глаз и защищен от повреждений, сотворила еще одну, короткую, молитву, преклонила колена, затем прошла между рядами скамей и, отворив дверь, вышла из часовни.

Разговор между отцом Маккечни и Келмитом тут же оборвался.

Облик леди Джоанны опять поразил священника, и он признал это без чувства вины и угрызений совести. Маккечни не счел грехом похоти то, что заметил сияние ее волос или изумился чуть больше, чем было возможно, прелести ее лица. В его глазах Джоанна была просто одним из Божьих созданий, великолепным примером совершенства, творимого Господом.

Среднего роста, саксонка с головы до пят, с высоко очерченными скулами и светлой кожей, она, однако, благодаря своей царственной осанке, казалась выше священника.

Да, ее лицо доставило удовольствие святому отцу, и он не сомневался, что не только ему, но и самому Господу, поскольку обладала добрым и мягким сердцем.

Маккечни был человеком сострадательным. Душа его страдала от жестокого удара, который судьба уже обрушила на эту достойную леди: бесплодные женщины были не нужны в этом королевстве. Бремя, что она несла, сознавая свое унизительное положение, конечно же, и было причиной, по которой он никогда не видел ее улыбки.

А теперь ее ждал еще один жестокий удар.

– Могу ли я сказать вам несколько слов, миледи? – спросил Келмит.

Его тон уже должен был ее насторожить. Она и правда взглянула на него тревожно, ладони сжались в кулаки, и, кивнув, медленно вернулась в часовню.

Мужчины последовали за ней. В середине прохода между рядами деревянных скамей леди Джоанна остановилась и повернулась к ним. Прямо у нее за спиной находился длинный мраморный алтарь, на поверхности которого стояли четыре светильника, освещавших часовню, и пламя мигало внутри круглых стеклянных сфер.

Леди Джоанна распрямила плечи, сложила руки и твердо посмотрела на управителя. Казалось, она собирается с силами, чтобы услышать дурные вести. Ее голос прозвучал как тихий шепот, лишенный всяких эмоций:

– Мой супруг возвратился домой?

– Нет, миледи. – Келмит взглянул на священника, тот ему кивнул и выпалил: – Только что прибыли двое посыльных из Лондона с ужасными вестями. Ваш супруг погиб.

За этим сообщением последовало долгое молчание. Келмит нервно сжимал и разжимал руки, а его госпожа не обнаруживала никакой ответной реакции. Решив, что она не поняла смысла сказанного, он повторил хриплым шепотом:

– Это правда, миледи. Барон Рольф умер.

Отклика по-прежнему не было. Священник и управитель обменялись встревоженными взглядами, но тут увидели, что в ее глазах блеснули слезы. Отец Маккечни едва не издал вздох облегчения: она поняла.

Он ожидал, что она откажется поверить сообщению, ибо за все долгие годы, посвященные утешению обездоленных, он видел, что большинство не хотят верить истине, продлевая самообман хотя бы на несколько минут.

И вдруг произошло непредвиденное.

– Нет! – резко выкрикнула леди Джоанна и так затрясла головой, что ее длинные волосы рассыпались по плечам. – Я не хочу слушать эту ложь! Не хочу и не буду!

– Келмит сказал правду, – спокойно возразил Маккечни низким мягким голосом, но она продолжала трясти головой:

– Это обман. Он не мог умереть. Келмит, вы должны докопаться до правды! Кто сказал вам такую ложь?

Священник быстро шагнул вперед, готовый подхватить несчастную женщину, которая едва держалась на ногах. Боль в ее голосе едва не заставила заплакать его самого.

Но она не приняла их утешение: отступив назад, сжала руки и требовательно спросила:

– Ведь это ложь, да? Всего лишь жестокая ложь…

– Нет, миледи, – возразил Келмит. – Известие доставлено от самого короля Джона. Имеется свидетель. Барон умер.

– Его душа почила в бозе, – нараспев произнес Маккечни.

Леди Джоанна залилась слезами. Мужчины бросились было к ней, но она отстранилась от них, отступив назад, упала на колени и обхватила себя руками, согнувшись так, словно ее ударили в грудь.