Всхлипывая, она начала раскачиваться на стуле. Бытовало мнение – и Эрл почти верил этому, – что негры не способны переживать горе и душевные муки так, как белые. Говорили, будто у них ущербная психика. Но миссис Паркер страдала так же, как страдала бы любая белая женщина. Горе захлестнуло ее. Подобное выражение скорби Эрл наблюдал, когда воевал на Тихом океане: так убивались по потерянным друзьям солдаты. Эрл подумал о сыне, и у него защемило сердце, словно он потерял своего мальчика. Ему хотелось дотронуться до бедной женщины, попытаться утешить ее, но могло ли ей помочь прикосновение человека с другим цветом кожи?

– Я вам очень сочувствую, мэм.

Пригнув голову, Эрл вошел в дом. Внутри было сумрачно и опрятно. Он нашел телефон и снял трубку.

– Коммутатор!

– Бетти, говорит Эрл Свэггер.

– Эрл, что ты делаешь в негритянском квартале? Это же номер миссис Паркер!

– У них неприятности. Соедини меня со священником Хейрстоном.

Бетти переключила номер, и Эрл сообщил Хейрстону о случившемся. Тот пообещал, что через несколько минут будет у Паркеров вместе с сестрой и теткой хозяйки. Эрл вышел на крыльцо, где сидела безутешная мать.

– Как умерла моя дочь, господин Эрл?

– Ужасная смерть. Похоже, ее задушили или забили до смерти. Однако, думаю, она недолго мучилась.

– Ее… ну, вы понимаете…

– Боюсь, что да, мэм. Эти скоты распаляются и не контролируют себя.

– О Господи, – промолвила миссис Паркер. – Он отнял у нас все. Все без остатка.

– Ваша девочка теперь на небесах и больше не страдает, – сказал Эрл. – Завтра вас навестит полиция. Спросят, в котором часу она ушла из дому и с кем, кто ее друзья.

Женщина взглянула на Свэггера:

– Господин Эрл, им плевать на негритянку. Они не станут ничего выяснять. Им все равно.

Эрл промолчал. Замечание миссис Паркер было верно, но только в отношении шерифа Блу-Ай.

– Видите ли, мэм, поскольку преступление совершено за чертой города, расследованием займется полиция штата. А уж я со своей стороны постараюсь, чтобы преступник был найден. Мы поймаем его, кем бы он ни был, ясно? Клянусь, мы распутаем это дело, я лично распутаю.

– О Господи, – повторила женщина, поднося к заплаканному лицу платок из тонкой дорогой материи.

– Миссис Паркер, я знаю, вам тяжело сейчас, но мне надо задать вам два-три вопроса, чтобы начать расследование. Пожалуйста, сосредоточьтесь. Постарайтесь отвечать полнее. Это касается вашей дочери.

Женщина молча кивнула.

– Вам знакомы инициалы «РДФ»?

– Нет, сэр.

– Скажите точно, в котором часу девочка ушла из дому и куда направилась?

– Она ушла во вторник вечером. Четыре дня назад. Пошла в церковь на собрание. А назад не вернулась.

– Вы точно знаете, что она была в церкви?

– Священник сказал, что была.

– Что это было за собрание?

Женщина посмотрела на Свэггера, и тот сразу догадался, что коснулся чего-то существенного, – у него был нюх на такие вещи.

– Обычное собрание, господин Эрл. Собрание прихожан. Во славу Господа.

Свэггер пометил в своем блокноте: «Что за собрание? Кто на нем присутствовал?»

– Потом она ушла, так?

– Да, сэр. Она направилась домой.

Эрл окинул взглядом улицу. Церковь находилась за два дома. Боже, да ее подобрали прямо здесь!

– Господин Эрл, где сейчас моя дочка? Ее уже увезли оттуда, да?

– Нет, мэм. Боюсь, она все еще там. Мы ждем следственную группу из Форт-Смита. Сегодня совершено еще одно преступление. Ограбление. Есть убитые. Говорят, стрелял один мерзавец из этих мест.

– Боже мой, Боже мой, – бормотала женщина.

Эрл собрался было спросить миссис Паркер о друзьях ее дочери, но в это время к дому подъехал старенький автомобиль священника Хейрстона.

– О сестра Люсиль, – запричитал он. – О Боже, помоги нам. Помоги нам, Иисус.

Священник подбежал к миссис Паркер. За ним спешили четверо или пятеро полногрудых негритянок с грустными лицами. Они окружили несчастную мать и все вместе зарыдали. Эрл отступил в сторону.

Эрл в тоске ехал по Восемьдесят восьмому шоссе, на запад, в сторону Нанли. На холмах зеленели пастбища. Его путь пролегал мимо летней резиденции босса Гарри Этериджа, горы Ритрит и двух каменных столбов, на которых висели кованые железные ворота – свидетельство высокого общественного положения босса Гарри, неоднократно избиравшегося в Конгресс США. Дорога петляла, карабкаясь вверх по склону к дому Этериджа на противоположной стороне холма. Все было спокойно. За забором – никаких признаков жизни. Очевидно, босс Гарри вернулся в Вашингтон или проводил время в Форт-Смите, где у него был особняк.