А вы знаете, что «Фантазёр» – это, на минуточку, популярный в народе коктейль – Фанта плюс водка «Пять озёр»? Не знали? Прочь с глаз моих, непросвещённые! Минуточку, а что я там про Гитлера говорил? И не оправдываю ли я фашизм походу? Надо быть аккуратнее с пьяными фантазиями, не те времена нынче, не время улыбаться…

У меня была питерская невеста, по крайней мере таковой она была в моём воображении. Не знаю, как вся эта история виделась с её стороны, так как разрыв был резкий и не привелось случая обсудить, кто с кем и кто чей. Ленка была девушкой сильно травмированной предыдущим мужем, который был алкаш и просто дурак, так мне это преподнесли Бобровы. Они мне просто как-то позвонили и сказали, типа: «Есть такая Ленка, классная, с отличной жопой, типа – художница, у неё муж – ушлёпок, она от него ушла и живёт у нас, приезжай в Питер, может чего склеится». Я приехал. На первое свидание Ленку привезла жена Боброва. Ленка была немного смущена и вела себя как будто тут ни при чём – типа, составила подруге компанию встретить её дружка и просто на машине покататься.

Она была радикально рыжая, как ирландка, и одевалась до кучи во всё рыжее, и картавила, как Ленин. Но я сразу заценил её роскошные, до попы, волосы и отличную задницу, лекала которой она подчёркивала сильно обтягивающими джинсами апельсинового цвета. Я решил, что буду играть роль провинциального брутала, достал из рюкзака бутылку дагестанского коньяка, тогда это было ещё прилично, и предложил девушкам втащить прямо на вокзале. Жена Боброва была за рулём мужней машины и, естественно, отказалась, а Ленка, как медвежонок, присосалась к горлышку и пила, громко глотая.

Девушки спросили меня, какие достопримечательности культурной столицы я хотел бы осмотреть в день приезда. Я ответил, что хочу, чтобы меня отвезли на Волковское кладбище. Мы сели в машину и поехали.

Девушки оказались в этом месте в первый раз, и были нимало удивлены. «Эх, бля, Блок, а вот, бля, Менделеев», ну и т.д. Я увёл рыжеволосую Ленку вглубь, пока жена Боброва разглядывала эпитафии на памятниках, и, подойдя к могиле Тургенева, спросил: «Тургенева любишь?» «Ну да», – ответила Ленка. «А хочешь прямо на могиле?» – спросил я. «Не знаю», – сказала она, запунцовела и начала стягивать оранжевые джинсы…

Я бы соврал, сказав, что это было нечто страстное и романтичное. Нет, это скорее был какой-то стрёмный порно-перформанс, прерванный пожилой дамой, которая принесла букетик чахлой сирени на могилку писателя. С питерским тактом она проигнорировала то, что увидела, скроив брезгливую физиономию, положила букетик на могильную плиту и быстро удалилась в сторону захоронения семьи Ульяновых. Я, подтягивая штаны, поднял букетик и со словами «это тебе от меня, милая» преподнёс его Ленке. Она с благодарностью приняла. Это было забавно.

Дальше всё было как саночки с горки. Каждое утро, как только Бобровы уезжали на работу, рыжая приезжала в Девяткино на маршрутке, и мы, как коты в горящем доме, совокуплялись с яростью и фанатизмом. Я был настроен юмористически, меня забавляло происходящее. Естественно, ни о каких «серьёзных» отношениях я даже и не помышлял. На четвёртый день девяткинского блуда рыжая сказала, что хочет познакомить меня со своей мамой.

Бобровы, которые узнали о приглашении на смотрины, сочли нужным меня предупредить, что Ленкина семья неприлично богата, её папа бывший 2-й секретарь ЦК партии Узбекистана, хлопковый жулик и тайный миллионер. И чтобы я вёл себя прилично и не подавал вида, что меня богатства семьи как-то волнуют, вызывая живой интерес. Встретились с Ленкой у станции метро Василеостровская. К тому, что она после четырёх встреч была с жуткими потёртостями, она ещё решила надеть каблуки, дурочка, что привело к кардинальному изменению походки. Она ходила по-матросски, широко расставляя ноги, как по палубе, которая качается от штормовой балтийской волны. Смешно, одним словом.

«Ты цветочки какие-нибудь не хочешь купить для мамы?»– спросила рыжая невеста. «У меня есть идея пизже», – ответил я и спустился в полуподвальный магазинчик с минималистской вывеской «Вино». Там, и предчувствия меня не обманули, я увидел то, что, как мне казалось, идеально подходило к событию. Это был портвейн «Три топора», или 777. Это было самое начало 2000-х, и такое пойло, если и можно было где-то купить, то только, разве, в Питере, в анклавах, где жила, спиваясь, творческая интеллигенция. Я купил 0,7.

Дом был пафосный, подъезд с консьержем, все дела, квартира также поражала воображение. Огромная круглая прихожая, из которой в разные стороны разбегались коридорчики, была заставлена обувью ровными рядами – туфли, балетки, кроссовки, сапожки, полусапожки. Опытный взгляд журнального дизайнера зацепил пару экземпляров Baldinini. Первый раз видел Baldinini вживую.

Мама встречала в розовом пеньюаре с опушкой, была тщательно уложена и воняла Шанелью №5, не переношу этот запах, он мне напоминает «Красную Москву» – парфюм моей училки по сольфеджио. Но речь не об этом. Прямо с порога я спросил: «Уважаемая… (уже не вспомню имя-отчество), а сколько метров ваша квартира?» Мама назвала какую-то нереальную цифру. Следующий мой вопрос был: «А почём сейчас метр стоит в вашем районе?» Мама напряглась и помрачнела. Считав её реакцию и насладившись в полной мере, я спросил: «Алкоголь любите?» И достал из пакета пузырь «Три топора».

Дальше я пил один и, по мере опьянения, приходил во всё большее веселье, а мама походу мрачнела. Потом невеста увела меня в свою комнатку, где показывала училищные акварельки и всякую прочую фигню. Я без спроса залез в её одёжный шкаф и нашёл там школьную форму – белый фартучек, кружавчики, все дела. Мне надо было на следующий день уезжать домой, и я настойчиво попросил, почти приказал, чтобы она пришла меня провожать на вокзал, надев эту самую школьную форму, взяв в руки большую бумажную гвоздику (ей предстояло её склеить за ночь), и чтобы непременно заплакала, когда поезд тронется, но не раньше. «*уй тебе, не буду плакать», – сказала невеста и вытолкала меня из дома под одобрительным взглядом мамы. Я подождал на улице пять минут, покурил, потом вернулся в квартиру, откуда меня так неоправданно жестоко выперли, и потребовал, чтобы мне вернули алкоголь, который я не допил. Отдали, хлопнув дверью. Короче – вечер удался. Я был счастлив, как кот, которому удалось нагадить в высокий валенок.