— И никакого спорта?

— У нас там не было для этого условий. Да и работали очень много.

ЛЮДМИЛА ПУТИНА:

Мы жили в служебной квартире в немецком доме. Дом большой, двенадцать подъездов.

Пять квартир занимала наша группа. Только Володин шеф с женой жили в другом доме. А рядом в подъезде еще четыре квартиры, где жили военные разведчики. Все остальные — немцы, сотрудники госбезопасности ГДР.

Наша группа работала в отдельном здании, в огороженном немецком особняке. То ли трехэтажный, то ли четырехэтажный… Не помню. Но от дома до этого особняка было минут пять ходьбы. Из окон своего кабинета Володя видел маленькую Катю в яслях.

Утром он заводил Машу в детский садик — это прямо под окнами нашей квартиры, а потом Катю в ясли.

Обедать он всегда приходил домой. Да и все ребята дома обедали. Иногда вечерами собирались у нас, приходили друзья по работе, бывали и немцы. Мы дружили с несколькими семьями. Бывало весело — разговоры в основном ни о чем, шутки, анекдоты. Володя хорошо рассказывает анекдоты.

А в выходные мы уезжали за город. У нас была служебная машина «Жигули». Это в ГДР считалось вполне приличным уровнем. Ну, по сравнению с местным «трабантом», во всяком случае. У них, кстати, тоже в то время машину достать было непросто, как и у нас. Так вот, в выходные мы куда-то обязательно выезжали всей семьей.

Там очень много красивых мест вокруг Дрездена — например, так называемая Саксонская Швейцария. Минут 20–30 ехать от города. Гуляли, сосиски какие-то ели с пивом. И домой.

— У вас были какие-то очевидные удачи во время работы в Дрездене?

— У меня хорошо шла работа. Считалось нормальным, если во время работы в загранкомандировке было одно повышение в должности. Меня повышали дважды.

— В какой же должности вы приехали в ГДР?

— Я был старшим оперуполномоченным. Следующая должность — помощник начальника отдела. И вот это считалось уже очень хорошим ростом. Я стал помощником, а потом еще старшим помощником начальника отдела. Дальше повышать уже было некуда. Там уже шел руководящий уровень, а у нас был только один начальник. И в качестве поощрения меня сделали членом парткома представительства КГБ.

— Писали, что вы принимали участие в операции «Луч». Это что такое?

— Точно не знаю. Я ею не занимался. Даже не знаю, проводилась ли она или нет.

Имеется в виду, насколько я понимаю, работа по политическому руководству ГДР. Я к этому не имел отношения.

— Но, как говорят, именно вы контролировали бывшего секретаря дрезденского обкома СЕПГ Ханса Модрофа.

— Я встречался с Модрофом пару раз на официальных приемах. Этим и ограничилось наше знакомство. Он общался с людьми иного уровня командующим армией, нашим старшим офицером связи. А вообще мы не работали по партийным функционерам. В том числе, кстати, и нашим. Было запрещено.

— И документацию по истребителю «Еврофайтер» вы не добывали?

— Я не занимался технической разведкой, не работал по этой линии. Что же насочиняли-то обо мне столько? Полная чушь!

— Так, чтобы на супершпиона тянуло. А вы от всего отказываетесь. За что же вас, интересно, повышали?

— За конкретные результаты в работе — так это называется. Они измерялись количеством реализованных единиц информации. Добывал какую-то информацию из имеющихся в твоем распоряжении источников, оформлял, направлял в инстанции и получал соответствующую оценку.

— Вы отвечаете как разведчик, то есть ничего не отвечаете. А тут еще бывший шеф восточногерманской разведки Маркус Вольф вас обидел. Рассказал, что бронзовую медаль «За заслуги перед Национальной народной армией ГДР», которую вам там вручили, давали чуть ли не каждой секретарше, если за ней не числилось грубых нарушений.

— Все правильно сказал Маркус Вольф. И ничего обидного в его словах нет. Скорее наоборот. Он просто подтвердил, что у меня не было грубых нарушений. Только медаль по-моему называется не «за заслуги», а «За выдающиеся заслуги перед Национальной народной армией ГДР».

— Вы не ждете каких-то сенсационных публикаций о вас, скажем, в той же Германии?

Ближе к выборам, например.

— Нет… Честно говоря, нет.

Довольно смешно читать всю эту ерунду в газетах. Вот сейчас я не без любопытства узнаю, что в западных странах ищут агентов, которых я завербовал. Чушь все это.

Ведь наши друзья, так мы называли сотрудников госбезопасности ГДР, дублировали все, что мы делали. Это все сохранилось в их архивах. Поэтому нельзя сказать, что я занимался какими-то тайными операциями, которые были вне поля зрения местных гэдээровских органов власти, в данном случае органов госбезопасности.