– И вправду жаль. – Ее тон ничуть не изменился. Она вернула мне копию объявления. – Быть может, он не настолько высокого мнения о ваших способностях, как вы сами. – Она сделала три шага к двери, остановилась и добавила: – Быть может, он считает, что полиция для него даже опаснее.

С этими словами она вышла из кабинета. Я метнулся в прихожую, чтобы открыть входную дверь. Благодарности и слов на прощание я не ждал – и не получил.

Вернувшись в кабинет, я встал перед столом Вулфа и, глядя на шефа сверху вниз, утвердительно произнес:

– Значит, это она напечатала.

– Разумеется, – кивнул он. – Я не…

– Прошу прощения, но давайте я сам попробую. С первого взгляда на письмо вам, как и мне, стало ясно, что человек, который его печатал, бьет по клавишам неравномерно. Потом, пока я звонил, вы рассматривали письмо, вас осенило. Вы сравнили буквы с клавишами и заметили, что все слабо пропечатанные буквы расположены на клавиатуре слева – не просто левее центра, но на левом краю. W, F, A, S и D. Поэтому вы предположили, что печатал кто-то, умеющий делать это десятью пальцами, а не двумя или четырьмя, и что…

– Что, возможно, он печатал вслепую…

– Прошу прощения, но я не закончил. Насчет «вслепую» – это лишь ваши домыслы. По какой-то причине безымянный палец и мизинец на левой руке нашего неизвестного били по клавишам слабее, чем другие пальцы. Ладно. Я присоединился к вам после ланча, когда вы читали, прямо перед ее приходом. Вы видели, как я сравниваю письмо с клавишами машинки…

– Не видел. Я читал.

– Почему-то я вам не верю. Вы ничего не упускаете, хотя частенько притворяетесь, будто упустили. Меня вы точно видели. Потом пришла мисс Атли, и вы меня снова опередили. Согласен, сам заслужил. Мое зрение не хуже вашего, находился я ближе, чем вы, но вы первым обратили внимание на то, что кончики двух пальцев на ее левой руке обесцвечены и слегка раздуты. А я проморгал. Конечно, когда вы сказали, что нам необходимы ее отпечатки, я тоже это заметил. Так что забудьте мои слова насчет «сам заслужил», ведь я сообразил, от чего пострадали ее пальцы. Ну, все верно?

– Да. Не считая того, что это по-прежнему предположение, а не факт.

– Мы практически его подтвердили и заработали вам пятьдесят тысяч. По-вашему, просто совпадение, что она, опытная машинистка, живущая в доме нанимательницы, ушибла два пальца на левой руке ровно настолько, чтобы продолжать ими печатать? Чушь собачья! Хоть режьте, эту отговорку я не приму. Потом вы заставили ее прочитать объявление, убедились, что она все запомнила, рассчитывая, что она донесет суть послания до мистера Нэппа… Почему вы позволили ей уйти?

– Выбор был невелик, – ответил Вулф. – Либо она уходит, либо мы ее прижимаем. Как думаешь, она сдалась бы?

– Нет. Крепкий орешек.

– А если мистер Вейл уже мертв, что вполне возможно, было бы непростительным промахом раскрывать перед ней наши подозрения. И если он жив – тоже. Она бы посмеялась надо мной, только и всего. Задержать ее силой, взять в заложницы по подозрению, пускай обоснованному, и известить мистера Нэппа, что мы готовы обменять ее на мистера Вейла? Вариант, конечно, однако как связаться с мистером Нэппом? Публиковать второе объявление слишком поздно. У тебя есть идеи?

– Найдутся. Я напрошусь на встречу с миссис Вейл, под любым предлогом, и исхитрюсь, так или иначе, напечатать что-нибудь на машинке, которой пользуется Дина Атли. Разумеется, это письмо она могла напечатать на другой, но все равно мы сможем сравнить шрифты.

Вулф покачал головой:

– Нет. Ты мыслишь смело и бываешь порой деликатным, но мисс Атли наверняка насторожится. Кроме того, вспомни, о чем она спрашивала: помогут ли мои расспросы вернуть мистера Вейла живым? Словом – нет.

Он бросил взгляд на часы. Через десять минут ему предстояло удалиться на ежедневную двухчасовую встречу с орхидеями в оранжерее – с четырех до шести, как обычно. Еще можно прочитать несколько страниц. Он потянулся за книгой и раскрыл ее на заложенном месте.

Возможно, я внушил вам неверное представление о Джимми Вейле, поэтому спешу исправиться.

Возраст: тридцать четыре года; рост: пять футов десять дюймов; вес: сто пятьдесят фунтов. Темные глаза, иногда подернутые ленивой поволокой, иногда яркие, блестящие от возбуждения. Прилизанные темные волосы, почти черные, правильное бледное лицо с большим ртом. Видел я его ничуть не реже, пожалуй, чем его жену, поскольку в театры и рестораны они, как правило, ходили вдвоем. В 1956-м он устроил целое представление в «Глори хоул» в Гринвич-Виллидже – полчаса болтал беспрерывно, отпуская язвительные замечания обо всем на свете. Тогда-то и приметила его Алтея Теддер, вдова Харольда Ф. Теддера, а год спустя вышла за него замуж, или он на ней женился, в зависимости от того, кто это рассказывает.

Полагаю, любая женщина, выходя замуж за мужчину лет на десять моложе себя, становится мишенью для злословия даже среди друзей, не говоря уже о недругах, как бы ни обстояли дела в действительности. Конечно, нередко сплетни не более чем пустые домыслы. Джимми Вейл нравился женщинам всех возрастов, они хотели быть с ним, спору нет, а сам он, нет сомнений, мог бы погуливать налево от супруги хоть семь дней в неделю, возникни у него такое желание, но лично я ничего подобного за ним не замечал. Как по мне, он, если отбросить досужую болтовню, был просто примерным мужем. Я ждал, что она попросит Вулфа последить за ним, потому что стараниями друзей узнала о части слухов.