– Я думаю, Ваше Императорское Величество, что до этого не дойдет, – сказал канцлер Одинцов. – Год сейчас далеко не сорок первый, и даже не девяносто второй, а потому крайние хорватские националисты сейчас в маргинальном меньшинстве. Хорватский народ еще не принуждали жить совместно с неприятными им сербами – ни в монархической империи Карагеоргиевичей, ни в социалистической империи Иосипа Броз Тито. Насколько нам известно, дальше простого ворчания сербо-хорватская неприязнь пока не распространяется. Гораздо сильнее в Хорватии недолюбливают своих венгерских начальников, не ставящих тамошний народ и в грош.

– Ну, если до открытого мятежа в Хорватии не дойдет, так я тому буду только рада, – хмыкнула Ольга, – потому что ни одна, даже самая маленькая, война не обходится без потерь. А мне этого не надо, и сербской королеве тоже. Мы воевали, когда иначе было нельзя, но этот вопрос сербских земель следовало решить путем переговоров, что мы и сделали. Не так ли, моя дорогая невестка?

Королева Елена, к которой был обращен последний вопрос, очаровательно улыбнулась и сказала:

– Все так, моя дорогая золовка. И теперь, когда мы свели в единое целое все предыдущие наши устные соглашения, не пора ли подписать соответствующее письменный документ? Насколько я понимаю, у твоего канцлера уже готова соответствующая бумага?

– Да, – вместо Ольги сказал канцлер Одинцов, раскрывая толстый бювар, – соответствующее многостороннее межгосударственное соглашение по сербскому вопросу у нас готово. Договаривающиеся стороны – Австро-Венгерская империя и Сербское королевство, гаранты исполнения – Российская империя и Болгарское царство. Срок исполнения – до первого июля будущего года, когда все вопросы по этому документу должны быть закрыты. Читаем – и если согласны с текстом, то подписываем.

– Все верно, – сказал Франц Фердинанд, – но только меня беспокоит французский вопрос. Если их так называемые демократические политики один раз впутались в дело с попыткой убийства монаршей персоны, то кто даст гарантию от повторения таких актов государственного терроризма?

– А вот это вопрос, мой дорогой друг, надо решать чуть позже в гораздо более широком кругу, – сказала Ольга, – с участием британского, германского и, возможно, итальянского монархов. Возможно, это произойдет сразу после того, как Германская и Австро-Венгерская империя присоединятся к Брестским соглашениям, которые будут дополнены как пунктом о взаимном обеспечении безопасности колоний, так и договором о взаимной помощи в случае подавления мятежей и борьбы с государственным терроризмом. Если уж обеспечивать европейскую безопасность, то делать это следует так, чтобы в договоренностях не осталось ни малейшей дырочки.

Четыре часа спустя, там же.

Встреча сильных мира сего состоялась там же, где до этого участники Балканского союза договаривались об окончательном решении сербского вопроса и текущем переустройстве Австро-Венгерской империи. Хотя, когда процесс «перестройки» окончательно завершится, империю Габсбургов можно будет называть Австро-Богемско-Хорватско-Венгерской, ибо вместо двух равноправных субъектов в системе будет уже четыре. И ничего: Советский Союз на пике своего могущества насчитывал шестнадцать субъектов и сохранял свою целостность до тех пор, пока окончательно не иссякла объединяющая идея. В данном случае такой идеей работает харизматичный император Франц Фердинанд – последний из могикан, то есть из Габсбургов. После него – только потоп, то есть цивилизованный развод на составные части через двадцать-тридцать лет. Богемия, Венгрия и Хорватия уйдут в самостоятельное плавание, а Австрия присоединится к Германской империи.

Но этот процесс хоть и предрешен, но пока не свершился, а потому император Франц Фердинанд, как равный среди равных, разговаривает с другими монархами европейских империй: российской императрицей Ольгой, британским королем Эдуардом и германским кайзером Вильгельмом. Кстати, у последнего вид человека, уже на эшафоте получившего высочайшую амнистию с полным прощением грехов. Смерть императора Франца-Иосифа, к которой германский кайзер все же приложил свои шаловливые ручки, избавила Европу от риска внезапной неспровоцированной войны по одному только хотению старого мизерабля. Стоило прогреметь первому выстрелу – и Двойственный союз попадал в приемную горловину безотказной брестской мясорубки, из которой уже не было бы выхода. Автор этой конструкции сидит напротив кайзера и смотрит на него тяжелым взглядом неподкупного судии. Мол, заменили тебе смертную казнь на условно-досрочное освобождение, но при малейшей провинности не поздно будет открутить все назад прямо вместе с головой.

Гарант этого откручивания – супруг молодой русской императрицы: он, вопреки всем обычаям, не сидит вместе со всеми за столом, а стоит за ее спиной, скрестив на груди руки. И германский кайзер, и британский король не сводят с этого человека взгляда, и видят, как уже за ним незримо топорщится щетина штыков армии постоянной готовности, только что без особых усилий на куски разломавшей Османскую империю. То, чего не смогут добиться дипломаты и политики вроде господина Одинцова, силой возьмет русская армия, вернувшая себе славу времен Суворова и Кутузова. От осознания этого факта собеседниками каждое слово молодой русской императрицы обретает силу закона. Да и не хочет она ничего лишнего, только вечного мира для себя и союзников.

Неуютно чувствует себя и британский король Эдуард, присутствующий здесь вместе с дочерью и министром иностранных дел. Тори умна и способна дать отцу ценный совет, а вот Эдуард Грей не равен тут никому. Британская империя смертельно больна, и симптомы этой болезни, стоит лишь повнимательнее присмотреться, видны в ней повсюду. Война, даже очень маленькая и локальная, при таком состоянии дел Владычице Морей строго противопоказана, а от ее ослабления выиграют не континентальные державы – Франция, Германия и Россия, – а не столь уж далекие заокеанские кузены, понемногу вырастающие из коротких штанишек. Подобное вытесняется подобным. Бурно развивающимся Североамериканским Соединенным Штатам становится тесно в своей колыбели: совсем недавно они оттягали у окончательно одряхлевшей Испании лежащую под боком Кубу, а также далекие Филиппины. Последние – это заявка банкиров с Уолл-Стрит на грядущее мировое господство, необходимое для доминирования на рынках сбыта и контроля за источниками сырья. Если Британия не предпримет каких-либо срочных мер, создав коалицию, нацеленную на препятствование американской экспансии, то в обозримом будущем ее начнут теснить сначала с самых вкусных мест, а потом и отовсюду на земном шаре.