– Слушай, ну, мало ли что тебе этот болтун наговорил, – усомнился Ашарх, жуя гриб. – Если он так уж красноречив, как вы с Лантеей не устаете мне рассказывать, то ему ничего не стоило наврать о своих успешных делах. Да кто в здравом уме вообще будет покупать какие-то обломки и всякий мусор в Барханах?

– А вот тут ты не прав, – расплылся в широкой улыбке уже достаточно захмелевший Манс. – У него в каждом полисе располагается своя торговая лавка. Значит, наверное, дело прибыльное, раз у него есть средства все это содержать!

– Неужели его товар пользуется популярностью?

– В Третьем Бархане я заглядывал как-то в его лавку. Там вообще много чего было на продажу, но зеваки ходили туда поглазеть в основном на экзотику, которую он с берега тащил. Это сейчас, после твоих уроков, я понимаю, что на прилавке лежали дерево и металл, но тогда, когда я только туда пришел, эти материалы казались для меня необъяснимой диковинкой, хоть покупать я это так и не рискнул. Может, другим подобная экзотика нравится, и на этом он и делает такие хорошие деньги?

Удивленно вскинув брови, Аш отер губы салфеткой и откинулся на спинку каменной скамьи, укрытой шкурами. Он пару секунд обдумывал услышанное, а после спросил:

– Если он весь из себя такой удачливый и богатый торговец, то зачем ему оставлять сейчас свое дело и отправляться Залмар знает куда с рискованной миссией?

– Хочет наладить торговые контакты с альвами, – пожал плечами Манс, делая глоток настойки. – Либо же закупиться на востоке новыми диковинками для Барханов.

– Надеюсь, что это все же взвешенный поступок здравомыслящего мужчины, а не очередной каприз неуравновешенного болтуна, которому просто стукнуло в голову развлечься, и потому он оказался тут.

– Почему тебя это так волнует?

– Потому что мы все тут одна команда. Это опасное путешествие, а непредсказуемое поведение даже одного из членов отряда может привести к плохим последствиям. А я не хочу, чтобы Лантея потеряла контроль над ситуацией и над своими подчиненными. Ей и так нелегко сейчас.

– Ты слишком много думаешь, Аш, – протянул Манс. – Ах, как же ты много думаешь! Честное слово, порой мне кажется, что все твои проблемы только из-за того, что ты забиваешь себе голову пустыми опасениями и нервничаешь, нервничаешь в бесцельной попытке развеять их.

Наполнив пиалу профессора крепкой настойкой до самого края, Манс бесцеремонно сунул ее в руки друга и заставил опустошить до дна. После этой процедуры Ашарха и правда немного отпустило волнение, потихоньку рассеялись все важные и не очень важные мысли, и в голове воцарилась блаженная пустота. Она была оглушающе прекрасна, будто томная нега, не позволявшая никаким тревогам взять власть над разумом. Правда и ее вскоре заволокло пеленой бессвязной чепухи, в которую превратилось все дальнейшее застолье. Громкие разговоры, чужой задорный смех, отдельные картинки различных блюд перед глазами – все замелькало и смешалось в единый клубок хаоса, чтобы после Аш провалился в мучительный ночной кошмар.

***

Он из последних сил бежал по мрачному лесу, освещенному робким блеском звезд. Стылая земля, укрытая тонким слоем первого снега, холодила босые ноги, но Ашарха это не волновало. Его затравленный взгляд был обращен вперед, в темные глубины бесконечного леса, где скрывалось что-то жуткое и очень голодное.

Кажется, однажды он уже бывал здесь, уже встречался с этой пугающей силой. Но это было так давно, что воспоминания угасли и рассеялись в памяти, как пыль.

Ашарх оглянулся. Чрево чащи исчезало во мраке, как будто его и не существовало ранее. Мысли казались тягучей патокой, смешанной с отчаянием и ужасом. И все, что оставалось делать мужчине, так это спешить вперед, подгоняемому сжимавшимся пространством, не в силах разорвать липкую паутину страха, опутавшую его. Густую тишину ночи нарушало лишь хриплое дыхание Ашарха, а ноги его становились тяжелее с каждым шагом. Кровь билась в висках испуганной птицей, но однообразная череда деревьев все не заканчивалась.

Он резко замер на месте, неожиданно вспомнив, что должен это сделать.

Лес сразу же обнажил островок свободной от деревьев почвы, будто только и ждал, когда беглец остановится. Ашарх внимательно вглядывался в вязкую темноту леса перед ним, и лишь отзвуки колотящегося сердца были слышны в этом царстве мрака.

Что-то скрывалось в ветвях все это время. Едва уловимый привкус забытых воспоминаний на корне языка подсказал Ашарху, что это было, и он в тот же миг дернулся, в ужасе раскрыв глаза, не в силах отвести их от зрелища, которое ему предстало уже не в первый раз.