Шрифт:
Кстати, об окнах, вернулась к своим мыслям Зоя. Надо бы шторы повесить. Те самые, сиреневые. Что как нельзя точно подходят к пейзажу с лавандовым полем. А там ещё немного, и – Прованс, вспомнилась популярная песенка. Хорошо же! Придёт Зоя с работы, туфли скинет. Приготовит чашечку какао и – в кресло с книжечкой. Или фильм на ноутбуке посмотреть можно, что там новенького выпустили? А дом будет тихо сопеть трубами, скрипеть половицами. Подбросит клубок – откуда ни возьмись. «Подберу и ворчать буду: "убираешь, убираешь и без толку…", а сама спицы полезу в шкафу искать», – улыбнулась Зоя.
И вот странно, а клубок-то – раз, и выкатился! Прошлогодняя бирюза. Прям – как ответил. Дом-то. Шарфик, что ли, связать в спокойствии? Зоя подняла с пола клубочек. Время есть – вяжи, сколько душе угодно. И не скучно одной, нет. И неплохо. А вчетвером-то лучше… – кто-то шепнул. то ли сама, то ли половица скрипнула, то ли ветерок на своём хвосте весточку принёс. Лучше! – согласилась Зоя неизвестно с кем или с чем. С внутренним голосом, скорее всего. Утешила себя вслух, да и дом сразу:
– Ну, ничего, ничего! Завтра муж из командировки вернётся, а дети приедут из деревни, от бабушки. И снова жизнь пойдёт прежним, родным чередом! Пока же,Зоя, наслаждайся временным, слава богу, временным, одиночеством. Иногда оно необходимо: собрать мысли, отдохнуть от суеты, и понять, что уединение – отличная вещь. Но, чтобы ненадолго. Да, дом? Не-на-дол-го! Ты тоже скучаешь по нас, когда мы уезжаем?
– Да, – открылась дверца шкафа и с полки для рукоделия выпали спицы в чехле. – Да, скучаю…
Первомай.
– На дворе зацветают каштаны,
Под окном распустилась сирень! – Лида с энтузиазмом, да комсомольским задором прочитала первые две строчки, а потом вздохнула: предстояло выучить стихотворение к первомайскому празднику. И бог с ним, со стихом, подумалось (совсем не по-советски), не так уж сложно вызубрить с десяток строчек. А вот прочитать его с городской трибуны, приветствуя шествующие колонны горожан – совсем другое дело!
Никогда, никогда ещё не было Лиде так страшно!
А вдруг она растеряется и забудет слова?
А вдруг сломается микрофон, или голос задрожит, а он задрожит наверняка, шутка ли читать практически перед всем городом!
А вдруг Митя всё-таки придёт, как обещал, и будет искать её взглядом на трибуне, и тогда Лида точно забудет слова, покраснеет, выронит микрофон…
А вдруг не придёт? И тогда она расстроится, и голос задрожит, ещё и слёзы навернутся. Ох, и зачем она согласилась на это общественное поручение? Теперь любимый праздник превращается в какое-то мучение! Энтузиазм потух, задор спрятался за шторку от этих грустных размышлений. Прочь! – сказала им Лида, – или я себе не хозяйка? Впереди три дня, стихи выучу и расскажу назло всем врагам!
– На дворе зацветают каштаны,
Под окном распустилась сирень!
И гудят пчёлы в них неустанно
В этот солнечный майский день,
Как рабочий в труде и в заботе
У станка на заводе своём,
Как шахтёр в горняцком забое,
Как учёный, как врач, агроном,
Как учитель, писатель, а впрочем
Как советский любой человек.
Любим труд, и любой труд почётен
В нашем мире, в 20-й наш век*! – чётко и громко читала Лида в микрофон, который не сломался, стихи, которые не забылись и вообще ничего не приключилось.
Мимо текла людская река, с волнами радостных улыбок, приветственных возгласов, проплывали разноцветные острова воздушных шаров, транспарантов, цветов. На плечах у многих мужчин сидели детки, шли нарядные женщины и уже неважно, пришёл Митя или нет – этого не разглядеть в ярком весеннем потоке.
А предательские слёзы навернулись всё равно. В груди стало горячо как от чая и колко как от газировки, от чувства гордости за свою страну, за город, за народ, за единство и счастье людей, за весну, которая шагала ро планете, дарила тепло солнечных лучей и надежду для сердца…
– На дворе зацветают каштаны
Под окном распустилась сирень! – услышала Лида за спиной знакомый голос, когда спустилась с трибуны, и обернулась.
– Любоваться готов неустанно вами я в этот праздничный день! Разрешите предложить вам первое майское мороженое, девушка! – Митя протянул вафельный стаканчик счастливой Лиде.
– Разрешаю! – рассмеялась в ответ. И смех её нежным, словно малиновым звоном колокольчика, взмыл к небу вслед за шарами, что вырывались из чьих-то рук, вслед за вольными птицами, что кружили в облаках над майским городом.
Жулька.
– Смекалкой да хитростью не только люди обладают, но и живность всякая, внучек.
– Как это, ба?
– А вот так. Не будешь крутиться в кровати, Лёня, расскажу. А если будешь…
– Не буду! – Лёнька послушно вытянулся в струнку под одеялом, только уши, что твои локаторы выставил (по подушке раскидал, уточнял всегда дедушка), чтоб ни словечка не пропустить.
Ох, и любил Лёня бабушкины истории, с самого детства. Раньше, когда был маленьким, бабНюра сказки рассказывала, а теперь-то Лёнька большой, ему целых 8 лет недавно исполнилось, и бабуля перешла на житейские байки, что гораздо, гораздо интереснее, честное детское.