– Это тоже монтаж.

Я выдавливаю из себя:

– Зачем?

– Мы держим ресурс, по борьбе с разного рода беспределом. Зарабатываем на спонсорах, рекламе. Имеем вес в сетях. А клипы эти снимаем и раскидываем, чтобы было с кем бороться. У каждого такого видео – сотни тысяч просмотров. О них пишут в газетах. Общественность требует найти и наказать ублюдков. Скоро мы это сделаем. Когда соберем достаточно денег от богатых разгневанных граждан.

Я даю по газам.

Краем глаза наблюдаю за своим новым знакомым. Костик, как ни в чем не бывало, методично и аккуратно обгрызает ногти на правой руке. Он сначала отгрызает их кончики зубами, как ножницами, потом сосредоточенно измельчает во рту. Не выплевывая. Вот ведь урод!

Почти всю дорогу мы едем молча. У меня нет желания общаться с этим ненормальным. Надо же! Еще и рассказывает об этом, и показывает, и хвастается!

Машин почему-то немного.

Через полчаса въезжаем на территорию моего загородного дома. Я начинаю сомневаться в том, что поступил правильно, пригласив его к себе.

Он наполовину опускает стекло и неудачно сплевывает. Смачная слюна повисает с внешней стороны окна, разделившись на две длинные равные части.

Я вздыхаю.

Мягко шуршит гравий под колесами машины. Уже вечереет. На дворе середина октября. Прямо на лобовое стекло падает красный кленовый лист.

Виляя хвостом, навстречу выбегает пес.

Костик показывает на него пальцем и говорит:

– Это сеп.

Я ставлю машину, глушу двигатель.

– Что ты сказал?

– Сеп – это пес наоборот. Меняя местами всего лишь пару согласных, мы получаем новое название этого животного, которое по факту гораздо веселее предыдущего, – он так радуется своей глупой выдумке, что слегка подпрыгивает на сиденье.

Я выхожу из автомобиля.

А это – асик. То есть киса, – добавляет он, показывая на черную кошку, лениво бредущую вдоль стены дома.

И тоже вылезает наружу, нелепо размахивая руками.

Идиот!

Мы подходим к двери дома. Я достаю ключи. Мне приятно думать о том, что сейчас, немедленно, я выпью двести грамм хорошего коньяка и приму душ.

– Ключи – это чулки, – доносится из-за спины. – В этом языке более трехсот слов, сконструированных таким образом. Могу говорить целыми предложениями.

Вот ведь дурень! Нелепая парочка – ключи и чулки…

Потом мы сядем с ним, с этим дурнем, у камина и узнаем, что в черных конвертах. И тогда, может быть, станет ясно, почему эти свертки оказалась одновременно и у меня, и у него. Я захожу в прихожую и включаю свет.

Костик стоит снаружи.

Я оборачиваюсь и вижу: его лицо резко мрачнеет. Он бормочет:

– Сегодня со мной произошла очень неприятная история. В самолете маленькая девочка сказала мне, что мир может остановиться. В ее волосах были две большие и очень странные заколки – Эйфелева башня и Статуя свободы.

Ничего себе дела!

Я втаскиваю его внутрь дома и захлопываю дверь. Быть этого не может! В этот момент он становится немного ближе мне.

Этот придурок.

Мы сидим у камина и пьем коньяк. Приятно потрескивают дрова. За окном совсем темно. Начинает накрапывать мелкий дождь. Костик, не моргая, смотрит на огонь.

Я гляжу на шесть черных конвертов, лежащих на журнальном столике перед нами. Три – мои, и столько же – его.

Я спрашиваю:

– Эта девочка рассказывала о людях, живущих в прямом и отраженном свете?

– Нет. Она говорила о тридцати шести праведниках, действующих в трех линиях: правой, левой и средней. В то время как обычный человек не существует ни в одной из них. Что-то такое.

Все ясно.

Некоторое время мы молчим.

Костик продолжает, медленно подбирая слова:

– Один ее глаз казался мне карим, а другой – черным, как у цыганки.

Капли дождя стучат по крыше и подоконнику.

– Она дала визитку с надписью: «Монтана. Маленькая помощница праведника, работающего в трех линиях». И мобильный номер, в котором одна цифра лишняя.

Лает пес за окном.

Я рассказываю ему о девочке, которую встретил я, показываю визитку. Он потрясен. Спрашивает:

– Это могут быть сестры-близнецы? Та, которая летела с тобой, и та, которая летела со мной?

Мне нечего сказать.

Я выпиваю еще пятьдесят грамм. По телу разливается приятное тепло. Закуриваю кубинскую сигару. Беру со стола черный конверт, номер первый.

Костик берет свой, такой же.

Мы читаем вслух вместе:

«Нет никого, кроме Него. Царь любви, Его Сила Любви – она везде и во всем. У тебя, человеческой куклы, нет ничего собственного: ни мыслей, ни желаний, ни действий. Все производится свыше. Тем не менее, каждую секунду помня о том, что нет никого, кроме Него, ты должен действовать так, как будто бы являешься независимым и самостоятельным. Это называется: если не я, то кто?».