– Показалось, – наконец медленно сказал он. – Главное, чего я не понял, так это – почему моим делом занимаются романские власти, а не синедрион? Ведь то, что я романский гражданин, стало известно уже после моего ареста.

– В точку! – сказал Паквий. – Молодец! Светлая голова! Ну, и каковы твои соображения на этот счёт?

Саксум развёл руками.

– Ума не приложу. Для меня всегда канцелярские дела были, понимаешь, тайной за семью печатями… Может, просто ошибка?

Советник опять улыбнулся краешками губ.

– Да нет тут никакой тайны за семью печатями. Так же, как нет и никакой ошибки. Всё правильно. И всё закономерно. Мы занимаемся этим делом потому, что на постоялом дворе был убит романский гражданин.

Саксум задрал брови, но почти сразу хмыкнул и прищурился.

– Позволь, трибун, я угадаю, кто был этот гражданин. Сдаётся мне, что им был этот вонючий старикашка – хозяин трактира. Я прав?

– Ты прав, прим, – одобрительно кивнул Паквий. – Я ведь говорю – у тебя светлая голова… Его звали Гилель бар-Дан. Романское гражданство ему было даровано два года назад. За особые заслуги. С подачи легата, специальным и секретным эдиктом проконсула. Хвала богам, у нас сейчас префектом Понтий Пилат – он хоть понимает правила игры. С предыдущим, Валерием Гратом, каши было не сварить – он терпеть не мог никаких закулисных интриг. Исповедовал тактику лобового удара. А здесь так нельзя. Восток есть восток. Здесь нужно уметь действовать исподволь, тайно. Здесь нужно уметь ждать. Нельзя хватать угли голыми руками. И тем более нельзя дуть на них, чтобы потушить. Иногда проще дать им перегореть, чтоб потом просто смести холодный пепел… Впрочем, я отвлёкся… Так вот, о Гилель бар-Дане. Он помог нам взять Рэувэна Хромого… Да и не его одного. Он восемь лет работал на нас. Был нашим осведомителем… – советник помолчал. – Впрочем, как оказалось, работал он не только на нас. Похоже, Гилель был тем самым ребёнком, который умеет сосать сразу две сиськи… А я-то всё никак понять не мог – что ж это такое делается? Вблизи трактира одно за другим убийства происходят, ограбления, а наш бравый осведомитель ни о чём таком не осведомлён. Не знает он, видите ли, ничего! Ничего он, видите ли, не видел и ни о чём не слышал! Теперь-то всё понятно. Ел он с руки у Баруха, чего уж там говорить… Хотя, конечно, Барух мог его просто-напросто запугать… Впрочем, теперь это уже никакого значения не имеет. Я, собственно, о другом. У меня, прим, есть для тебя совершенно конкретное предложение… – советник сделал паузу. – Как ты посмотришь на то, чтобы занять место Гилель бар-Дана?

– Это как? – не понял Саксум. – Какое место?

– Место трактирщика, – уточнил Паквий. – Место хозяина постоялого двора… Насчёт права собственности можешь быть спокоен. Всё имущество Гилель бар-Дана – имущество государственного преступника – подлежит конфискации в пользу казны. На него будет объявлен публичный торг. Уверен: желающих будет хоть отбавляй – место бойкое, а значит, хлебное. Так что ты совершенно спокойно, не вызвав ничьих подозрений, сможешь купить этот трактир и стать его законным хозяином. Не волнуйся, сумма, которую ты якобы заплатишь за трактир, будет чисто условной. Реально ты не отдашь ни пруты. Таким образом, постоялый двор перейдёт в твоё полное распоряжение. Ну и, кроме того. Тебе будет назначено очень неплохое жалованье. Н-ну… что-нибудь около пятисот денариев в год. Ну как? Заманчиво?

Саксум задумался.

– И что я должен буду делать?

Советник пожал плечами.

– Да ничего особенного. Собирать сведения. Отслеживать обстановку в округе. Как говорится, держать руку на пульсе.

– И всё?

– И всё… Время от времени к тебе будет приезжать наш человек, и ты будешь передавать ему донесение обо всём том, что тебе стало известно. Об обстановке на дорогах, о различных неординарных событиях, о происшествиях. А также о слухах, сплетнях – постояльцы в трактирах всегда любили посплетничать. Ну и, разумеется, о совершённых или готовящихся преступлениях, заговорах, мятежах… Ну что? Согласен?

Советник выжидательно смотрел на прим-декуриона.

Саксум медленно покачал головой.

– Нет, трибун. Конечно, соблазнительно, заманчиво, но… нет.

– Почему «нет»?

Саксум повёл плечом.

– Да, в общем-то, нипочему. Просто – нет… Прости, трибун, но, наверно, я уже стар для всего этого. Наигрался я в эти игры. Ещё в Нумидии наигрался… И ещё… Я однажды пообещал жене, что мы будем жить на берегу моря. И что у нас будет лодка с парусом. А я, понимаешь, привык исполнять свои обещания.

На этот раз Паквий молчал очень долго.

– Это твоё окончательное слово? – наконец произнёс он.

– Да.

– Может, подумаешь? Посоветуешься с женой? Я не тороплю.

Саксум снова покачал головой.

– Это ни к чему, трибун. Решение окончательное. Нет.

– Ну что ж… – советник медленно поднялся; Саксум тоже встал. – Надеюсь тебе не надо напоминать о том, что всё, о чём мы с тобой сейчас здесь говорили, не предназначено для чужих ушей?

– Да, трибун, не надо, – заверил Саксум. – Я хорошо знаю, трибун, что такое тайна. На этот счёт ты можешь быть совершенно спокоен.

– Хорошо, – кивнул советник.

Он подошёл к жаровне и, заложив руки за спину, стал смотреть на мерцающие угли.

Саксум осторожно кашлянул:

– Я могу быть свободен, трибун?

– Да, – отозвался Паквий, не оборачиваясь, – можешь.

Саксум сделал налево кругом и двинулся к двери.

– Хотя… – раздалось у него за спиной.

Саксум остановился и вновь повернулся к советнику. Тот стоял в той же позе и всё так же смотрел на угли. Потом медленно поднял голову и искоса взглянул на прима.

– Хотя… что-то мне подсказывает, что это не последняя наша встреча. Что мы ещё увидимся с тобой, прим-декурион Симон Саксум… У тебя нет такого предчувствия?..

Саксум молчал.

Не дождавшись ответа, советник вновь отвернулся к жаровне.

– Вот ведь беда, – негромко пожаловался он. – Как только портится погода – сразу же начинает ломить спину. И ведь ничего не поделаешь… Старые кости…

– Вон за тем жёлтым домом, направо, начинается наша улица… – напряжённым голосом произнесла Хавива. – Шестой дом по левой стороне.