Тод! Надо его найти и рассказать все. Возможно, он придумает, как быть. Может, мы сбежим и поженимся тайно! Этой же ночью.

Я решила выскочить через окно, чтобы Гейл не видела. Иначе запрет меня и никуда не пустит. Окна у нас были низкими, поэтому спрыгнуть на землю не составила труда. И вскоре я уже со всех ног мчалась в сторону озера, где мы обычно встречались с Тодом. Там же находилась заброшенная сторожка, в ней мы иногда прятались от дождя и непогоды.

Тода мне пришлось ждать больше часа, за который я вся изнервничалась. И когда он наконец появился на знакомой тропинке, сразу кинулась ему на шею.

– Ах, Тод, у меня, такое случилось, – всхлипнула я, доверительно прижимаясь к нему.

– Что такое? – он обеспокоенно посмотрел на меня.

– Идем в дом, я не хочу, чтобы нас кто-то увидел или услышал, – я повела его в сторожку.

– Ты плакала? – спросил Тод, когда мы оказались уже под ее крышей.

– Да… Тод, ты ведь знаешь, что Гейл мне не родная мать… – начала я, опускаясь на твердый топчан, покрытый старой пыльной шкурой какого-то дикого зверя. – Но это не вся правда. Она была служанкой в доме моих родителей…

– Служанкой? – бровь Тода удивленно приподнялась.

– Да… Мой отец… Граф Виллингтон, – выдохнула я.

– Граф? – на лице возлюбленного проскочило странное выражение.

Он всегда с презрением отзывался о дворянах и богатых людях, считал их недостойными тех благ, которые они имеют. Да и магическим даром обладали преимущественно члены дворянских родов, что также ставило их на ступень выше обычных людей и за что многие их недолюбливали. И Тод был один из таких ненавистников. Именно поэтому мое признание давалось мне особенно тяжело. Я сбивчиво рассказала ему все, что знала о своей семьей, и, конечно же, о письме брата и его намерении забрать меня с собой в столицу.

Тод, выслушав меня, криво улыбнулся:

– То есть ты у нас графиня?

– Да… – я смотрела на него во все глаза.

– И ты все это время скрывала от меня свое происхождение? – его язвительный тон неприятно полоснул по сердцу.

– Я просто не думала об этом… Не считала важным, – я принялась оправдываться. – Ведь я была уверена, что обо мне забыли…

– Но они не забыли? – Тод поднялся и повернулся ко мне спиной, будто собрался уходить.

– Мне плевать на это! Я хочу остаться с тобой! – я тоже подскочила и подошла к нему. Наш разговор шел не так, как я себе представляла, и реакция Тода на мои откровения тоже пугала. – Ты мне не веришь?

– Не знаю, – он наконец повернулся ко мне лицом. Взгляд его был непривычно жестким. – Слабо верится, что кто-то добровольно откажется от своего титула и денег и останется в бедности.

– Но это правда! – выкрикнула я в отчаянии. – Ты ведь знаешь меня, знаешь о моих чувствах к тебе…

– Докажи, – вдруг потребовал Тод.

– Что? – не поняла я. – Как?

– Стань моей. Сейчас же.

– Ты имеешь в виду свадьбу? Хочешь сбежать? – робко предположила я.

– Нет, я о другом, – он резко притянул меня к себе. – Отдайся мне.

– Ты серьезно? – не поверила я.

– Да, – и Тод впился мне в губы требовательным поцелуем, а затем толкнул меня на топчан.

Я не удержалась на ногах и упала на пыльный мех, а Тод навалился сверху. Я до последнего не верила, что он это сделает. Даже когда он не реагировал на мои мольбы и слезы. Даже когда он силой прижимал меня к топчану, предупреждая все мои попытки сопротивления. А потом меня ослепила боль, и мир на мгновение померк. Слезы хлынули из глаз от осознания того, что сейчас произошло. Что некогда любимый человек со мной только что сделал.

– Зачем, Тод? – сорвавшимся голосом спросила я. – Зачем…

Он не ответил. Молча поднялся и поправил свою одежду. В его глазах не было ни капли сожаления или любви, лишь так и непонятное мне злорадство.

– А теперь можешь возвращаться в свой Лестервильд, графиня, – наконец грубо произнес он, направляясь к выходу и оставляя меня одну, раздавленную и униженную.

– Тод – прошептала я, но он меня уже не услышал.

Не знаю, сколько я пролежала, не двигаясь, впав в подобие транса. Лишь когда в сторожке стал сгущаться сумрак, я заставила себя подняться. Тело дрожало до последней клеточки и плохо слушалось, ломило мышцы и болело внизу живота. Но это было не страшнее той боли, от которой разрывалась душа. Защитная оболочка моего мира лопнула, как мыльный пузырь. Теперь мне не было места и здесь.

Плохо помню, как дошла до своего дома. Окно все еще было приоткрыто, но я направилась к двери. Гейл не заметила моего прихода, возможно, она до сих пор на меня злилась, однако это было сейчас к лучшему. Меньше всего мне хотелось бы выслушивать ее расспросы и упреки.

Я стянула с себя всю одежду, переоделась в ночное и забралась под одеяло. Сна не было, только мысли, мысли, горькие, обреченные, безвыходные. К рассвету боль притупилась, но на ее смену пришел холод и пустота.

А еще я приняла решение. И когда утром Гейл заглянула ко мне, спросить, проснулась ли я и готова ли к отъезду, ответила ей глухо: