Мне стало грустно и тоскливо. Я решил, что мне нужно было с кем-то поговорить, чтобы облегчить душу. В такие моменты я всегда встречаюсь с одним и тем же человеком – Льюисом Баттлером, толстоватым ублюдком с острым языком, чьи слова всегда проверяли мою веру на прочность, вследствие чего я всегда испытывал «катарсис» – очищал свою душу от камней неуверенности в своих чувствах.

Мы пошли в суши-бар. Льюис заказал себе ролы. Он неуверенно обращался с палочками, но зато уверенно помогал себе указательным пальцем свободной руки. Я старался не смотреть на него, но это было бесполезно – мы же сидим за одним столиком. Я начал разговор:

Я – Почему Господь сделал так, чтобы любовь могла быть невзаимна, несчастна? Зачем Он сделал так, чтобы Гарри любил того, кто не ответит ему тем же?

Л – Я думаю, что Господь просто хотел показать тебе, как ты выглядишь со стороны на примере Гарри.

Я – В смысле? – я почувствовал, что он попал в точку, но умом не понимал, что означает сказанное им.

Л – Ты любишь того, кто никогда не ответит тебе тем же, – его слова заставили меня вздрогнуть.

Я – Зачем ты так говоришь? Он любит меня! И всегда это показывает мне!

Л – Например?

Я – Например, Он всегда помогает мне в моих делах.

Л – Прямо как ты помогал Гарри с уроками, – сказал он сухо.

Я – Он… Он всегда выслушивал меня, что бы я ему не говорил! И никогда не осуждал меня за сказанное!

Л – Ты тоже не перебивал Гарри, когда тот признавался в любви, и не осуждал его за то, что он тебя любит.

Я – Он всегда исполнял все мои просьбы!

Л – Кроме одной… – моё сердце замерло, – Он никогда тебе не открывался, как бы ты Его не умолял… Как и ты не открывался Гарри, как бы он не страдал.

Я – Тогда зачем?.. Зачем Он…

Л – Затем, что ты должен понимать, что с тобой происходит, иначе ты будешь вести себя неадекватно. Это же очевидно.

Он воткнул остриё своего ума прямо мне в сердце. Ублюдок. Оказывается, что я всю жизнь поступал с Гарри также, как Бог поступает теперь со мной – несправедливо.

Я мысленно вернулся в тот злосчастный туалет на 14 лет назад. Я видел его лицо. У Гарри всегда были очень добрые и искренние глаза, а сейчас они были грустные и заплаканные, обиженные на весь мир за его несправедливость. Но как бы я не хотел разделить его боль, я не мог сделать его счастливым. Я не любил его… так, как он меня. И Бог не может сделать счастливым меня, как делаю Его счастливым я. Я всегда был здесь, на Земле, чтобы Он всегда мог БЫТЬ со мной, когда Ему вздумается… Но Он никогда не подпускал меня к Себе. Как же всё очевидно… Льюис был прав. Льюис всегда был прав.

И, может быть, я бы не так сильно переживал, если бы не одна вещь… У Гарри на столе нашли мою книгу. И, более того, в этой книге я написал о школьных годах Дэвида Миллера – моего альтер-эго, который… дал шанс разгореться тем чувствам, чтобы… Гарри был счастлив… Он этого заслуживал. Хотя бы в этой книге… Чёрт! Мы с ним не виделись целую вечность, а я всё равно умудрился сделать ему больно. Опять… Господи, что я наделал…

Сегодня мы с Крегом и Биллом пошли в бар – поболтать обо всём и выпить медовухи. И уже на четвёртом бокале Крег начал философствовать на тему объективной картины Мира. И вот, что он сказал:

«А для меня самая объективная картина мира – это Вархаммер 40,000. Знаете, почему? Да потому что он кричит нам о главной проблеме! В нашей Вселенной нет ничего неприкасаемого. Всё находится ЗДЕСЬ, с нами: все наши проблемы, переживания, верования, взгляды на мир, обиды, радости. В нашем мире не существует абстрактных понятий – потому что в этом мире существуем только мы, оставшиеся наедине со своими деяниями. И нам никто не поможет и НЕ должен помогать решать наши проблемы за нас. Нам просто нужно взять себя в руки и НЕ ПОЗВОЛЯТЬ счастливому шансу уйти от нас прочь».

Он с полминуты помолчал, глаза его видели прошлое, и моё сердце на это отзывалось.

– У меня была низкая самооценка. Я не видел себя как мужчину, или как хорошего любовника, или как… сильного человека. Но в моей жизни появилась женщина, которая проявила ко мне взаимную симпатию. Она была богаче… сильно богаче. Она была такой мудрой и сильной, что мне казалось, что я её просто не достоин, что не сделаю её счастливой, и что мне стоит уступить её кому-то более сильному, стоящему на ногах и уверенному в себе… А потом я сказал: «К ЧЁРТУ!», – и просто стал жить с ней. Жить так счастливо, как только мог. Я делал это назло тому всратому чувству, которое пыталось съесть меня изнутри. И вскоре я просто привык к этому… в смысле привык БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ. Прошли годы нашей совместной жизни. У нас появились дети, я уже не сомневался в себе не на йоту, а она, – его глаза загорелись, – она оставалась всё такой же красивой. И знаешь, что она мне сказала?

– Что? – с оживлённым интересом сказал я.

– Что я стал для неё именно тем мужчиной, о котором она всегда мечтала. Тем, кто сказал ей: «ДА».

– Я… не очень понял тебя.

Крег по-ребячески улыбнулся.

– У неё было много мужчин: сильных, богатых, классных, уверенных – разных. Но они не смогли сделать для неё ГЛАВНОГО. Они не смогли любить и её, и себя рядом с ней, понимаешь? Они не смогли оставить свои социальные роли, убеждения и прочую хрень, что взращивает в людях чувство собственной важности, которое сжирает сердца своих носителей, не позволяя им сказать своему счастью «ДА!», «Да, я принимаю своё счастье! Мне не нужны условия, чтобы я был счастливым! Я имею на это право уже сейчас! И я не должен никому ничего доказывать! Это всегда моё право!» Я был сильнее этих мужчин, потому что они никогда не делали главного в своей жизни – они не позволяли себе быть счастливыми рядом с ней БЕЗ УСЛОВИЙ.