– Я знаю,– щебечет в ответ и подбегает ближе. – Проходи, чай готов. Дедушка рассказал, что ты умудрилась прилететь в одних шортах…

Внезапно улыбка с её лица исчезает, а глаза встревоженно увеличиваются в размере.

– Боже мой, а что стряслось? – вопрошает она, видимо, заметив, в каком состоянии моя одежда.

– В реку упала, представляешь! – Тео вешает куртку на крючок, где висит ещё штук пять – шесть не менее изношенных вещей, а затем подталкивает меня пройти вглубь дома.

– Ну, даёшь? У тебя есть во что переодеться или могу дать что-нибудь из моих вещей? – Мика заботливо перехватывает меня в свои руки, что-то прикидывая в уме. Её теплая, нежная ладонь сжимает мою холодную и грязную. При этом на лице девушки ни капли отвращения или неприязни – только переживания и участливое внимание. Она тянет меня на кухню, где за большим деревянным столом сидит Анхель.

– У меня всё есть, – спешу с ответом, но голос старика меня опережает.

– Микэла, нет у неё ничего. Одни шорты да сарафаны.

Сам Анхель, опершись локтями на столешницу, потягивает из огромной кружки что-то горячее судя по тонким изгибам уходящего вверх пара.

– Тео, там Вик не попадался на глаза? – сделав очередной шумный глоток, интересуется старик.

– Нет, – мотает головой парнишка и садится напротив Анхеля. – Чего ему здесь делать?

Чувствую, как напряглась ладонь Мики. Бросаю на неё робкий взгляд и замечаю отчётливый румянец на щеках.

– Мика, не спи, – не церемонится Анхель. – Поищи для нашей гостьи что-нибудь похожее на одежду.

– Сейчас! – девчонка тут же срывается с места и бежит к лестнице на второй этаж.

– Мне ничего не нужно, – кричу вслед, но мой голос тонет в басе Анхеля, адресованного на сей раз уже Тео.

– Странно, Тео! Странно. Я просил его заглянуть: разговор у меня к нему, – ещё один глоток и глубокий выдох: – Мика, чего замерла? Тащи что-нибудь тёплое.

– А то ты не знаешь, дед, как на неё действует одно только слово «Вик»? – хохочет Тео и корчит девчонке смешную рожицу, отчего та краснеет до состояния переспелого помидора. – Ладно, мне на занятия пора.

– Давай, Тео, побегай. Вику скажи, что я его жду. Да и с Микэлой ему попрощаться не мешает.

– Ага, – схватив со стола зелёное яблоко, соглашается парень и, набросив на плечи всё ту же парку, выходит во двор.

– Утопиться хотела? Так тут мелко,– дождавшись, когда дверь за Тео закроется, начинает потешаться Анхель и жестом предлагает сесть рядом. – Поговорим?

Глаза деда прищурены, на лице кривая ухмылка. Послушно сажусь, но взглянуть на старика не решаюсь.

– Нет, просто упала, – бормочу, с упоением рассматривая замысловатый узор на скатерти. Мне неловко, что старик видел меня такой: потерянной, взбешённой, озлобленной на весь мир.

– Ну, может, это и к лучшему. Остыть тебе не мешает. Я так понимаю, Винсенто забирать тебя не планирует?

Улыбка моментально исчезает с морщинистого лица старика, а в голосе звучат обеспокоенные нотки.

– Нет, – произношу одними губами: эту битву я проиграла.

– Вот и славно, – ладонями стучит по столу Анхель. – Значит, будешь жить у нас. Давай приводи себя в божеский вид и приходи завтракать, а то все уже поели – одна ты осталась!

– Все? – переспрашиваю. Мне нужны ответы – догадок хватает и без того.

Старик поднимает на меня усталый взгляд, всё чаще и всё сильнее напоминающий мне отца.

– Неужели Винсенто никогда не говорил о нас?

Виновато мотаю головой. Странно, о своей семье забыл папа, а неловко отчего-то мне.

– Не простил, значит.

Старик понуро смотрит в окно, занавешенное тонкой шторкой, а у самого в глазах столько боли и отчаяния, что мне по-настоящему становится его жаль.

– Не хотите рассказать?

– Не сейчас, Рита, ладно? – помолчав с минуту, заключает Анхель, а затем огромным глотком осушает содержимое своей кружки. – И хватит мне выкать! Не чужие люди.

– Рита, вот смотри! – нежный голосок Мики заставляет улыбнуться, но хорошее настроение тут же исчезает, стоит мне заметить вещи, которые та принесла. – Здесь пара свитеров, спортивный костюм и джинсы.

Аккуратная стопка одежды приземляется перед носом, который нестерпимо хочется заткнуть от навязчивого запаха стирального порошка. Сколько раз стирали эти вещи, прежде чем предложить их мне? А сколько лет носили?

– Рита, – предостерегающе напевает Анхель, заметив, как я вновь начинаю брезгливо морщиться. Вот только поделать с собой ничего не могу. Я никогда не носила чужих вещей и впредь носить не намерена.