Что меня удивило в первый момент? То, что мужчина пришёл на свидание к любимой без цветов!

Я открыла дверцу такси и помахала ему рукой. Резво выскочить ему навстречу и нырнуть в охапку у меня не получилось бы, мешал костыль-канадка… Георгий кивнул мне, застенчиво улыбнулся своей милой улыбкой и осторожно присел ко мне на заднее сидение автомобиля. Он был страшно скован. Я прижалась к его лечу и начала ворковать:

– Рассказывай скорей, как вы добрались до дома? Какие новости у дочери? Какая обстановка дома? Как на арене борьбы Азербайджана и Армении в Нагорном Карабахе? – вопросы сыпались из меня как горох.

– Хорошо, опоздали на рейс, правда. Обстановка в доме военная, с переменным успехом, то затишье, то скандал, – он отвечал немногословно, украдкой рассматривая меня.

Узнав из рассказа, что его телефон практически разрядился, я попросила у водителя разрешение немного подзарядить мобильник и подключила телефон к проводу, который давно заприметила у Дмитрия в машине.

В неспешной беседе без пробок мы быстро подъехали к моему дому. Георгий вышел из машины, захватив мою поклажу. Я переглянулась с водителем и увидела, что он в шоке. Мы так долго репетировали розыгрыш, а мужчина просто «забыл» расплатиться.

Я расстроилась, но не стала себя накручивать и унывать: «Мало ли как бывает в жизни…». Квартира располагалась на седьмом этаже, и мы вошли в лифт. Я напряжённо ждала, что он бросится меня обнять, поцеловать, как я не раз видела в фильмах, но Георгий не приближался ко мне. И тут из меня полился словесный понос, я не умолкала, неся всякую чушь: «Могут быть трудности с замком, я заезжала накануне посмотреть место встречи и чуть не поломала ключи. Соседи у нас хорошие…».

Мы вошли. Он молчал, как рыба. Тогда я, чтобы снять напряжение, возникшее между нами при встрече, предложила ему показать свои апартаменты. Я водила его по комнатам, выводила на лоджию, показала ванную комнату с зеркальным потолком и джакузи, затем спальню со звёздным небом на потолке. Я сказала, что никогда не изменяла мужу, но сейчас у меня всё готово, чтобы совершить качественный левак. Было видно, что Георгия покоробило такое предложение. Мы стояли лицом друг к другу, он не делал никаких попыток на сближение. Он не был готов к таким резким действиям. Вся его страсть, которой дышала наша виртуальная переписка в соцсетях, скрылась, затаившись где-то очень глубоко.

Наконец, еле различимым сиплым голосом он произнёс:

– Извини, Иринка, но я не готов. Я снова чувствую себя маленьким робким мальчишкой, как в школе, который боялся к тебе прикоснуться».

Я постаралась понять его состояние. Но просто стоять вот так рядом… Приехать к нему на встречу, преодолев две тысячи километров… Это даже не смешно!».

– Предлагаю исполнить детскую мечту и поцеловаться первый раз в жизни, – предложила я.

При этом сама первая потянулась к нему и коснулась губами. Отступать было некуда. Робкий Гоша ответил поцелуем на мой призыв. Поцелуи не возбуждали, в них не было огня, не было ожидаемой страсти, они не манили.

Его нерешительность поставила блокировку всем моим мечтам от этой встречи.

Пауза затянулась.

«Что же дальше?» – метались в моей голове мысли.

– Давай не будем мучать мою поломанную ногу долгим стоянием посередине зала, а просто так, по-пионерски, не раздеваясь, приляжем на кровать и поболтаем о нашей жизни, о судьбе, которая разделила нас на два полюса земли, – предложила я.

Он молча кивнул.

«Господи, какой он скромный этот старенький мальчик…», – подумала я, чувствуя себя оторвой рядом с этим святым старомодным человеком из далёкого СССР. Мы аккуратно лежали, подперев кулачками щёки, смотрели друг на друга серо-зелеными глазами. Наша беседа сменялась одной за другой темами. Я рассказала о себе, кажется, больше, чем хотела. Он – о службе в армии. О том, что побывать на севере было его мечтой с детства и что мечта сбылась благодаря службе в армии, что после учебки в Иркутске каждому курсанты давали шанс выбрать, где кто хочет продолжать службу… И он с товарищем этот шанс не упустили, оба подали заявки на «Диксон». Он говорил о ледоколе «Ленин», о северном сиянии и жесточайших морозах, заставляющих солдат спать одетыми во все тёплые вещи. Вспоминал о том, что на письмах, которые они отправляли домой родным и близким, традиционно ставилась печать с изображением головы белого медведя, которую обрамляло северное сияние, а снизу шла волшебная надпись: «Диксон». Печать ребята сами придумали и гордились своим изобретением.

Георгий даже обмолвился:

– Знаешь, Иринка, в память о славных годах армейской службы я мечтаю сделать себе на груди татуировку той самой печати.

Ну, что же, мечты сбываются.

Мне лежать надоело, хотелось действий, и я позвала Георгия на кухню выпить шампанское или чаю… Он ответил, что не пьёт алкоголь и даже не курит много лет после инфаркта. «А жаль, – подумала я, – самое время закурить и напиться с горя от рухнувших ожиданий любовного свидания». Однако я не позволила себе произнести этих слов. Пламя любви, желания близости не проходило, и это сводило меня с ума. Он ничего не ел, просто выпил чашку чая, был задумчив и встревожен.

«Может быть, решается», – всё ещё не теряя надежды на близкий контакт, подумала я.

Внезапно раздался телефонный звонок на его мобильный номер. Это звонила любимая дочка из Питера. Она задавала вопросы, он врал: «Да, я на работе. Дома буду вовремя, в обычное время».

Он выглядел в разговоре с ней, как загнанный на охоте заяц. Мне стало жаль его, и это чувство мне не понравилось. Я люблю смелых мальчиков!

Когда нас связывала переписка из разных городов, то, не видя его, я настолько трепетала от любви, накручивая себя богатым воображением. У меня буквально взрывался живот от страсти, у меня ток бежал по венам, как наркотик. На мне как будто были надеты розовые очки, и в них я видела и слышала только то, что сама хотела услышать. Проклёвывалось разочарование.

Чтобы попробовать спасти ситуацию, я включила на телефоне нашу любимую песню «Лебединая верность» и пригласила Георгия на белый танец. Он не посмел отказать напористой даме, а возможно, и сам был не против обняться в медленном танце. Кажется, я опять первой спровоцировала поцелуй. Мы танцевали и целовались в губы робко и очень нежно, пробуя друг друга на вкус.

У меня промелькнула и исчезла мысль, что мне стыдно перед Максом, что я привела в нашу спальню мужчину… О чём думал Георгий, целуя меня во время танца, знает только Всевышний.