Шрифт:
— Как же ты заебала меня уже, — выплёвывает грубо и принимается снова надрачивать. — Лживая сука...
Я отворачиваюсь, не желая на это смотреть. Пока в животе появляется жалящая боль от незаконченного дела.
Стараюсь успокоиться, когда он стягивает мою майку к груди.
Стараюсь не вслушиваться в его громкое дыхание и не обращать внимание на то, с какой силой он вдавливает меня в матрас.
Прислоняю ладони к горящим щекам, вытирая слёзы поражения.
Облизываю засохшие губы и в следующее мгновенье живота касается вязкая тёплая сперма. Убивая во мне гордость окончательно.
Не двигаюсь, когда он слезает с меня и падает рядом на кровать. Продолжает дышать тяжело и поворачивает ко мне голову.
Улыбается. А мне так и хочется плюнуть в его довольное лицо.
— Салтыкова, да брось. Все было не так ужасно, — убирает с мокрого лица мои прилипшие волосы и оставляет на губах смачный поцелуй. — С меня причитается.
Встаёт с кровати, заправляя ещё стоявший член в штаны. Все с той же еле скрываемой улыбкой, кидает на меня обеспокоенный взгляд.
Тянет ко мне руку, которую я сразу отбиваю, немного придя в себя, и сама принимаю сидячее положение.
— Не подходи ко мне больше. Никогда.
Пытаюсь вытереть эту жижу на животе, сильно тру своей майкой, оставляя красные следы.
Пометил, так пометил.
Залил меня полностью, даже на грудь попало и расстеклось все.
— Где моя куртка? — спрашивает он как ни в чем не бывало, почти выходя из комнаты.
Сейчас мне даже пофиг на то, что Илья его может увидеть. Лишь бы отвалили оба.
— Под раковиной, прикрытая пакетами, — отвечаю безэмоционально, вставая с кровати, решая поменять постельное белье прямо сейчас. Потому как заснуть с его запахом не смогу.
Главное не думать о том, что сейчас произошло, и не втаптывать себя дальше в это дерьмо.
Буквально срываю пододеяльник и пыхчу от ярости, пока не чувствую руки Тимура на талии.
А потом не слышу в ухо тихое:
— Вечеринка в пятницу у меня. Только попробуй проигнорировать. Иначе спермой залью твою промежность.
Глава 33
Тимур Королев.
Придёт или не придёт?
Именно об этом я думал все оставшиеся дни до долгожданной пятницы. А они словно в насмешку тянулись очень медленно.
Никакой вечеринки, по сути, не предполагалось, так ляпнул, что первое в голову пришло. Потому что по взгляду ее обиженному понимал, что не захочет меня видеть после нашей небольшой шалости.
Избегать будет, как по сути и всегда делала до этого. Но сейчас повод был более серьёзным. Она же не была к такому готова.
Значит нужно было надавить. Снова манипулировать бедной девушкой.
И, черт, как же это заводило. Когда она вся такая беззащитная в твоих руках, но в то же время видно, как ей самой это нравится.
Ломать ее приносило мне удовольствие.
Выводить наружу ее истинные желания и стирать с лица эту вечно недовольную мину.
Видеть, как она оживала, буквально из тихони в сучку заводную превращалась.
В ту, которую я так хочу.
Хотя Салтыкова и пыталась всем своим видом показать, что нет у меня на неё никакого влияния. Но меня не проведёшь.
Вся правда кроется во взгляде, в податливом, словно кусок расплавленного масла на сковороде, теле.
Не в лживых словах.
А я как наркоман все выжидал свой новый приход.
Давно уже завязал с наркотой, но те ощущения, которые приносит Салтыкова, напоминают мне те часы забвения. Когда башку срывает и тормоза отказывают. Когда похрен становится на происходящее вокруг, когда важны только ощущения внутри.
И ждёшь, ждёшь снова эту живительную дозу, а пока ее нет, медленно начинаешь подыхать, и тебя в серьёз ломает.
Дни ожидания были мучительны.
Я жил лишь вспоминая произошедшее в квартире девушки.
Тогда я не понимал, как вообще смог удержаться и не засадить ей по самые яйца. Хотел сорвать с неё эту ужасную одежду, ноги загорелые раздвинуть в стороны и погрузить своего бойца на место должное.
Долбить и добить.
Пока кричать не начнет, пока соками своими не намочит мой член, да так сильно, что входить бы стало намного легче.
Туда и обратно. Чтобы горло сорвала, выкрикивая мое... мое чёртово имя.
Чтобы в момент позабыла, что парень у неё есть, и в минуты экстаза в любви именно мне клялась. И слёзы, чтобы не от обиды, а от радости были.