Выпаливаю всё на одном дыхании, стараясь при этом не смотреть подруге в глаза, потому что в данный момент больше всего боюсь увидеть в них осуждение.

Закончив свой рассказ, замолкаю и, кажется, даже зажмуриваюсь, готовясь к тому, что сейчас она попросит меня уйти из её дома, но вместо этого слышу:

– Ого! – перевожу взгляд на Машу, и вижу её расширенные от удивления глаза – Охренеть, я как будто в мексиканский сериал сейчас попала…

– Ты меня осуждаешь? – задаю вопрос, который в данный момент волнует меня больше всего, при это ощущая, как бешено бьётся пульс, заставляя голову кружиться – Я пойму, если так. Я и сама прекрасно осознаю, что всё это не правильно, мы же родственники…

– Ну, начнём с того, что вы, как я успела понять из твоего рассказа, как раз таки не родственники. Даже не семиюродные, Кать. Так что осуждать мне тебя не за что. Да и кто я вообще такая, чтобы судить людей за подобные вещи. – чувствую, как с моих плеч словно снимают тяжёлый непосильный груз, которые всё это время невыносимо сильно давил на меня, мешая дышать полной грудью. В этот момент перестаю, наконец, мысленно проклинать себя за то, что позволила себе слабину и поделилась своим секретом с единственным человеком, помимо Андрея, которому смогла довериться после стольких лет, проведённых в одиночестве. – Ты мне лучше скажи, ты сама-то как к нему относишься?

Этот вопрос задаёт меня врасплох. Когда я рассказывала Маше свою тайну, я, честно говоря, не ожидала, что от неё последуют такого рода вопросы. Думала, что с наибольшей долей вероятности она либо осудит меня, либо просто начнёт говорить, что всё это неправильно, грязно, и я должна разорвать с Андреем всякие отношения. В глубине души противилась таким словам, но всё равно ждала их.

– Я не знаю, Маша… - тяжело выдыхаю, и, схватившись за бокал, залпом его опустошаю – Он восемнадцать лет был для меня братом. Не думаю, что теперь, что-то между нами может измениться.

– А мне кажется, что ты лукавишь. – отвечает подруга, прищуренным взглядом рассматривая моё лицо. – И не надо на меня так смотреть, как будто я тебя только что в воровстве обвинила. Пораскинь сама мозгами. Если бы ты всё это время относилась к нему как к брату, то уж точно не стала бы ревновать его к невесте. Да и ты сама сказала, что ощущала что-то явно не родственное, когда вы спали с ним вместе в одной постели. Согласись, что все эти чувства сестринской любовью ну вот даже с натяжкой не назовёшь.

Закрываю глаза и сглатываю комок, давно образовавшийся у меня в горле. Да, я прекрасно понимаю сама, что Маша права. Моё отношение к Андрею давно вышло за рамки родственной любви. Но, к сожалению, одного понимания недостаточно. Во всяком случае, для меня.

– Я боюсь, Маш. – признаюсь, наконец в том, о чём молчала всё это время – Что будет дальше, если я соглашусь? Как дальше будут строиться наши отношения? Может быть, я покажусь тебе жалкой слабовольной трусихой, но я боюсь осуждения людей, которые знают нас, как брата и сестру. Как мы будем перед ними объясняться? Во всей этой ситуации слишком много вопросов, ответы на которые никто не сможет мне дать. Что будет, если у нас не получится? Если мы не сможем построить отношения? В таком случае, я потеряю Андрея навсегда, потому что, если я сейчас откажусь от нашей родственной связи, согласившись на тот формат, который он мне предлагает, то дороги назад уже не будет. Мы никогда уже не сможем стать друг другу братом и сестрой. Если мы останемся родственниками, то будет хоть какая-то надежда на то, что он будет рядом со мной всегда. А так… Меня пугает эта неизвестность.

На какое-то время в комнате повисает тишина. Мы обе просто сидим, смотрим в одну точку и думаем каждая о своём. А потом Маша берёт со стола бутылку вина, и наполнив наши бокалы, жестом призывает меня выпить. Опустошаю её залпом, в надежде хотя бы немного унять боль, грызущую душу, и в этот момент слышу голос подруги:

– Ну, начнём с того, что объясняться ты ни перед кем не должна, Катя. Запомни это золотое правило раз и навсегда. Это твоя жизнь, и никого, ты слышишь, НИКОГО не касается, что и как ты в своей жизни делаешь. Ничего плохого или преступного ты не совершаешь. А будешь постоянно беспокоиться из-за того, что о тебе подумают люди, проживёшь свою жизнь максимально несчастной. Потому что угодить всем ты всё равно никогда не сможешь, как бы ни старалась. Уж так устроен человек, они всегда будут обсуждать и осуждать. Прими это как данность, и пошли всех на три весёлых буквы. Надеюсь, не надо расшифровывать на какие. Но я всё же подскажу на всякий случай. На «х» начинается, на «уй» заканчивается. Дальше сама соединишь. – Подмигнув мне, явно повеселевшая Машка, делает несколько глотков из своего бокала, допивая содержимое, и тянется за бутылкой, чтобы снова подлить вина себе и мне.
– Ты права в одном, Кать. Никто тебе не даст ответов на твои вопросы. И гарантировать счастливое безоблачное будущее тебе тоже никто, увы, не сможет. Но может быть вся проблема в том, что ты задаёшь неверные вопросы?

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю, когда многозначительная пауза затягивается.

– Да то и имею, Кать. – отвечает подруга – Что задавать надо не те вопросы, на которые тебе заведомо никто не сможет ответить, а те, на которые ты сама в состоянии найти ответ. Ну вот например, моделирую тебе ситуацию. Представь, что ты приняла решение оставить всё как было раньше, и Андрей, как и обещал, принял его. И вот живёте вы, допустим, год, да пусть даже два. Всё хорошо и ровно, и у тебя даже получается внушить себе, что тебе так лучше, и ты счастлива. Но ты же не глупая и должна понимать, что Андрей твой далеко не маленький мальчик. Рано или поздно у него начнут появляться женщины, а, возможно, даже невеста. Сможешь ли ты принять и это? Сможешь спокойно смотреть на то, как он целует другую, проводит с ней вечера и даже ночи, признаётся в любви. У тебя получится спокойно смотреть на то, как он однажды сделает какую-то другую женщину своей женой?

– Подумай над этим, дорогая. – говорит подруга, когда я не отвечаю на её вопросы – И ещё подумай о том, что всё уже изменилось. Так как раньше не будет в любом случае, как бы ты этого ни желала.

***

Больше мы этой темы не касаемся. Просто продолжаем распивать вино, обсуждая какие-то отстранённые темы, но я в разговоре участвую очень вяло. Во-первых, чувствую себя уже очень сильно пьяной. Всё таки бутылка вина, пусть и распитая на двоих, для моих 42 килограмм, это очень много, особенно если учесть, что я пью второй раз в жизни. А Во-вторых, я без конца гоняю в голове Машины последние слова, стараясь дать на них ответы. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я знала ответы на эти вопросы с первой секунды, как только они были заданы.