Шрифт:
А что касается Марка…
Пытаюсь разобраться в своих чувствах, но от всех этих мыслей раскалывается голова. Всё было… хорошо, зачем усложнять? Я только-только научилась жить одна. Жить с Марком?
Я не знаю…
Набираю обессиленно, почти не испытывая чувства вины:
Я: «Осталась до завтра. Прямо с вокзала поеду на работу.»
Добавляю эмоджи с поцелуем и отправляю сообщение.
Глава 5
– Не-не… ниже возьми… – подгоняет Макс. – Поднимай…
– Пф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф… – Приседаю, удобнее перехватывая каркас здоровенного зелёного дивана, и толкаю его вверх, выпрямляясь.
Тяжёлый, зараза…
– Полегче… – Оглядывается Макс через плечо. – Не убей, млин…
Слаженно минуем последний лестничный пролёт, к пятому этажу подстроившись друг под друга процентов на восемьдесят.
В лифт, разумеется, эта махина не вошла. В квартиру мы подняли уже до фига всего, включая «бэушный» комод, хренову тучу диванных подушек и новую стиралку вместо старой, которую отпёрли на мусорку через два дома.
В понимании Макса Немцева это – «нужна помощь».
– Грузчиков… не пробовал… нанять? – Колено сводит, потому что собрал им два дверных косяка, и сейчас шиплю, морщась. – Твою мать!
– На фига… если ты есть? – психует Макс, дёргая на себя перекошенный край. – Тихо… сюда, в угол…
Грохаем махину на пол, еле пальцы выдернуть успеваю. Упёршись руками в колени, смотрим друг на друга.
– Спасибо, – сипит Макс, тяжело дыша. – С меня вискарь…
Задрав край футболки, вытираю лицо. По позвоночнику и шее катится пот. Спину как-то подозрительно тянет. Немцев снимает свою футболку и бросает на пол. Читаю надпись под его расписанными рёбрами и усмехаюсь.
Гений, блин.
– Подарю вам кондей к первенцу, – обещаю, опуская футболку и мечтая поскорее от неё избавиться.
– Или мы тебе, – смеётся Женька, сидя в цветастом сарафане на раскрытом настежь окне.
Довольная и жующая яблоко. После всего пережитого я бы тоже чего-нибудь пожевал.
– Это вряд ли… – бормочу, потому что у меня первенцев даже в очень отдаленном будущем не планируется.
Даже если через телескоп смотреть.
– Мой герой… – довольно тянет она, улыбаясь от уха до уха.
Это не мне.
Немцев подходит к ней и упирается руками в подоконник, окружая собой. Наклоняется, а я отворачиваюсь, ища, где оставил телефон.
– Максим! – верещит его жена. – Иди в душ…
Замолкает на полуслове с тихим вздохом, и я не сомневаюсь в том, что они уже думают, как от меня избавиться. Но ни фига: пусть сначала накормят меня, барина.
Телефон нахожу на коробке с набором посуды.
Оборачиваюсь на очередной визг, чтобы увидеть, как, не церемонясь, Макс заваливает Женьку себе на плечо и тащит к дивану, ухватив обеими ладонями под коленками.
Отхожу, и он бросает громкое тело на новенький диван.
От её хохота закладывает уши.
Нехотя улыбаюсь, потому что она перекатывается с одного бока на другой, как диванный, блин, дегустатор. Укладывается на живот и болтает босыми ногами в воздухе, пока Макс наблюдает за ней сверху, пристроив татуированные руки на бёдра и ухмыляясь.
Млин. Я пошутил. Какие там первенцы? Они ж с ними за игрушки подерутся.
Насмотревшись на брачные игры, от которых уже отвык, спрашиваю:
– У вас что-нибудь съестное есть?
– Борщ… и блинчики… – говорит Женька, приподнимаясь на локтях.
Неплохо.
– Теперь понятно, чем она тебя так прихватила… – Проваливаюсь в почту, проверяя рабочие письма.
– Ага… – многозначительно отзывается Макс.
На следующей неделе пройдёт презентация вертикальных телевизоров с универсальным экраном. Дичь немыслимая, но я хочу посмотреть. Взял несколько пригласительных для себя и своих миньонов. Осталось только решить, кто достоин меня сопроводить. Шампанское рекой и бесплатная хавка от брендированных ресторанов – желающих меня сопроводить всегда до фига.
Поужинав у Немцевых, покидаю обитель истинной любви.
Солнце уходит в закат, но парит так, что дышать нечем. Насколько я знаю, это к дождю. Моё воскресенье пожертвовано на благотворительность. Пока иду к машине по узким старомодным дворам, решаю поехать домой, а не в спортзал, потому что таскать что-то тяжелее кофейного стакана сегодня больше не расположен.
Заведя машину и врубив кондей, открываю мессенджер. Не спешу трогаться, потому что знаю: на проспекте встану в пробку.
Таня из бассейна Дельфин: «Мур-мяу».